>>6391
Ох, сочувствую. Ты ок?
Держи подарочек:

Тобирама вернулся домой, когда вся деревня уже спала, убаюканная серебряным светом луны и влажной ночной пряностью в воздухе. Не то чтобы работа была закончена, просто он обещал ей возвращаться до того, как она уснет, чтобы сухо коснуться ее лба губами и пожелать добрых снов. Поступиться парой часов возни с бумагами в тишине и покое было проще, чем терпеть ее грустный взгляд ежедневно - она знала свое место и молчала, что Тобирама очень уважал, но эмоции прятала плохо - и он нашел компромисс, который их обоих устраивал - 15 минут до полуночи. Усталость тяжело давила на плечи, глаза сухо резало от долгого чтения при холодном искусственном свете, и он решил не мучать себя и не зажигать лампы, проходя сквозь густые сумерки, затопившие коридор, по памяти. Едва слышно скрипнула дверь.
Тобирама замер. Что-то изменилось. В движении воздуха в комнате, в том, как звучало и ощущалось пространство, даже в самом запахе дома. Что-то новое.
Звонко щелкнула зажигалка и в ее пальцах вспыхнул огонек. Затрепетав, пролетел несколько сантиметров и замер, потрескивая. Пламя свечи тускло осветило комнату, красиво отражаясь в ее глазах и тепло бликуя на коже. Его спальня была украшена цветами и лентами - холодная бело-голубая гамма, которая всегда его так успокаивала, вопреки всем праздничным традициям и стереотипам. На столе перед ней стоял торт, украшенный свежими ягодами. Голубика. В феврале? Тобирама фыркнул, отворачиваясь.
- Эти излишества ни к чему.
Она улыбнулась на его грубость, давно привыкшая к его неумению выражать свои чувства.
- С Днем Рождения.
- Это просто день. Такой же, как и все остальные. Убери все это. - Он повернулся к ней спиной, резкими, нервными движениями снимая с себя одежду и не понимая, что его так раздражает.
Она едва заметно сникла, но послушалась. Взяла в руки ближайшую вазу с цветами и поспешила к выходу, когда Тобирама, бросив мешающуюся рубашку под ноги, схватил ее за локоть. Жестче, чем рассчитывал, грубо до боли, и она удивленно вскрикнула. Букет выскользнул из рук. Изящная ваза с печальным звоном разбилась об пол, забрызгивая водой их ноги и края одежд. Тобирама толкнул жену к стене, нависая над ней, зажимая ее, как в тисках. Он не смотрел ей в глаза, отводя взгляд в душащем смущении, и поджимал губы, выбирая слова. Как на зло, именно в эту секунду ораторский талант покинул его, и он просто дышал глубоко и рвано, не понимая, как выразить то чувство, что его охватило.
Она испуганно прижимала руки к груди, глядя на его лицо с непередаваемой смесью тревожных чувств, от которой сердце Тобирамы больно сжималось. Ему хотелось просто отчитать ее, возможно прикрикнуть, и отправить ее к себе, чтобы она своим видом больше не заставляла его проходить через это, но что-то его останавливало каждый раз, когда он набирал в грудь воздух. В эту секунду он заметил ожоги и порезы на ее коже. Воспаленно покрасневшие подушечки, которые даже выглядели болезненно, и заклеенные пластырями кончики изящных пальцев. Он сдавленно выдохнул и обхватил ее кисть - бережно, как самый хрупкий костяной фарфор, удивляясь тому, что в его грубых, покрытых мозолями от оружия, руках может быть такая нежность - приближая ее к губам. Прижался мягким поцелуем к сбитым костяшкам - каждой по очереди, мечтая унять ее боль, забрать ее себе до последней капли. Он развернул ее ладонь, касаясь любимых линий кончиком носа, выдыхая сладкий пудровый запах с ее кожи. Поцеловал узкое запястье, наконец-то заглядывая ей в глаза. Сколько же всего было в ее взгляде, от чего Тобирама каждый раз чувствовал, что сходит с ума. Один взмах ее ресниц ставил его на колени, заставлял позорно дрожать всем телом в низменной страсти и, давясь собственной гордостью, тянуться к ней, как едва созревшего мальчишку, желая ее тепла.
Он поправил выбившуюся из прически прядку ее светлых волос, нежно пропуская их шелк между пальцами. Погладил чувствительное ушко, обнял ладонью затылок, вкладывая в этот жест всю свою любовь. Он сглотнул, наконец-то разлепляя губы, зная, что хочет и должен сказать.
- Я хотел... - Он закусил губу, смеясь над собственной новоприобретенной робостью. Коварная, жестокая женщина, что она с ним делает! - Прошло много лет с тех пор, когда кто-то пытался сделать этот день для меня особенным. И я... - Она улыбнулась, явно заметив, как краснеют кончики его ушей. - Я хотел сказать... Спасибо.