Набежавших из /b/, вороваек, РАБотниц и просто неадекватных личностей просьба скрыть мой пост сразу.
Тяны, а как происходил у вас перекат с шеи мамки на шею куна? Я вот заканчиваю 11 класс и понимаю, что от родителей и ебанутой бабки надо валить. Денег нихуя не дают, мозгоебля 24/7, писькомерство с помощью меня (стабильно иду на липовую медаль длямамки, при этом реально не знаю нихуя; за поступление в вуз на бюджет обещают на 18 какой-нибудь древний гетц подарить и кусков 300).
Ещё 4 года вузокабалы мне нахуй не уперлись, поэтому мой план был поступить на бюджет, съехать, получить машину и сразу же отчислиться. Съезжать хотела к подруге: у неё кун в военном вузе (есть хата, в которой он находится в лучшем случае 3 часа в неделю), у самой подруги с учебой хуевато (система, когда я за неё пишу контрольные, а она мне разные бытовые ништяки, отточена уже лет 7), если что, ее можно будет загнать на РАБоту, а она и не против.

Но внезапно она берет и перечеркивает все мои планы: собирается поступать в дношарагу на юриста (сдавать историю, от которой меня тянет блевать, и которую я уж точно не сдам на балл для бюджета ей похуй - она на коммерцию); мне было бы проще сдать матеху на кокономиста, но хуй там, она лютый гсм. Забила хуй, согласилась поступать в коррумпированную шарагу на абсолютно идиотскую специальность, ради которой и учиться, блять, придётся - она мне выдает, что хаты нибудет. Если они с куном окольцуются, его будут из универа каждый вечер выпускать. Я была в полнейшем шоке: кун вроде на еблана не похож (хотя и не общалась с ним особо), да и от подруги не ожидала в 18 замужневтерпеж. Все мои аргументы, что брак - честный способ отъема денег у населения разбиваются о вузовский устав, который позволяет мужу и жене видеться чаще, чем раз в неделю.

И в итоге, если они реально распишутся, я обосралась по полной. Я пошла на уступки, согласилась дрочить нелюбимый предмет, поступать в шарагу "круто ж епта, видеться часто будем", возможно ещё и платить за первый семестр этого говна, а взамен что, блять? Ни хаты, ни нормального диплома, ни даже халявной шараги, куда б я поступила без особых проблем и посещала ее раз в 3 месяца. Пыталась с ней поговорить - абсолютно дебильные аргументы, всерьёз топит за то, что ей охуеть как нужна вышка юриста, всерьёз считает, что окольцеваться - хорошая идея (а кун-то, блять, что? Не совсем же он еблан), мне предлагает со своим куном съехаться (мой такой же нищий школяр и распиздяй, давить на него и гнать его на РАБоту сразу после школы - гарантированные ссоры, 2 года дам "встать на ноги"). Жить с родителями нихуя не вариант - зачморят за отчисление и тоже будут гнать на РАБоту, в общаге не выживу.

А выскажусь-ка и я, пожалуй, против местных таскух.
1) Во-первых, занятие таскух - та же работа. Они тратят на него время, и не так уж мало.
2) Во-вторых, работа таскух - опасная работа. Они постоянно рискуют получить проблемы разного рода.
3) В-третьих, опасность работы таскух только растёт со временем. Рецедив за рецедивом, а ведь случаи, когда их отпустили, никуда не деваются. Когда следакам понадобится палка, им достаточно будет открыть папочку с административным делом рандомной таскухи, пройтись по магазинам, собрать десяток заяв - и вот уже небо в клеточку, родные в полосочку.
4) Это непостоянная работа. Рано или поздно, жалобное ебало очередной таскухи примелькается в окрестных магазинах и её начнут сдавать ментам. А дальше небо в клеточку, родные в полосочку.
5) В этой работе нет карьерного роста. Таскуха так и будет собирать продуктов на одну и ту же цену.
6) Никакой пенсии. А со старостью ловкость уходит, зрение слабеет, и вот бывшая таскуха уже нищая бабулька, уносящая с собой три сырка и пакетик хлебцев.
7) Никакого будущего. На самом деле, предыдущий пункт неверен. Когда в магазинах введут оплату нового типа, без касс, просто на основе камер, которые сами определяют, кто что взял - профессия умрёт и таскухам придётся сосать хуй.
8) Никакого саморазвития. Не имея мотивации развиваться, таскуха так и останется той же ссаной быдланшей, какой мы видим её в этом ИТТ треде. Как следствие, нормального куна ей не привлечь, учитывая, что своё занятие ей не удержать в тайне надолго.
9) Докладывать о чужих преступлениях - почётно. Делая это, ты помогаешь всему обществу, пресекая деятельность мудаков, считающих, что законы писаны не для них, в том числе таскух. Разумеется, это работает только в отношении нормальных законов, а не ссанины про запрет митингов и так далее. Но запрет на воровство к таким точно не относится.
10) Работающий человек (обычно) приносит пользу социуму, а таскухи - только вред. Дело даже не в стоимости украденного - растёт подозрительность, а бизнесу приходится тратиться на камеры, охрану и прочее. Суммарный вред от таскух получается гораздо более высоким. И страдают от него не коммерсанты, а обычные покупатели - именно на них перекладывается стоимость украденного и мер по обеспечению безопасности.
11) Работа делает прототаскуху обезьяну человеком, заставляя организовывать себя, думать, уметь поддерживать самодисциплину, методично действовать, экономить время, взаимодействовать с другими людьми. А таскухи остаются всё тем же говном до старости, даже деградируют.

>>34477
>>34480

А вот так живётся в женской колонии, таскуха. Один из тех репортажей, за которые я эту пуську уважаю. Одна из немногих фемок, которая вместо/кроме кукареков по интернетам делает хоть что-то важное и полезное. https://lenta.ru/articles/2013/09/23/tolokonnikova/

>Вся моя бригада в швейном цехе работает по 16-17 часов в день. С 7.30 до 0.30. Сон — в лучшем случае часа четыре в день. Выходной случается раз в полтора месяца. Почти все воскресенья — рабочие. Осужденные пишут заявления на выход на работу в выходной с формулировкой «по собственному желанию». На деле, конечно, никакого желания нет. Но эти заявления пишутся в приказном порядке по требованию начальства и зэчек, транслирующих волю начальства.

>Ослушаться (не написать заявление на выход на промзону в воскресенье, то есть не выйти на работу до часа ночи) никто не смеет. Женщина 50-ти лет попросилась выйти в жилзону не в 0.30, а в 20.00, чтобы лечь спать в 22.00 и хотя бы раз в неделю поспать восемь часов. Она плохо себя чувствовала, у нее высокое давление. В ответ было созвано отрядное собрание, где женщину отчитали, заплевали и унизили, заклеймили тунеядкой. «Тебе что, больше всех спать хочется? Да на тебе пахать надо, лошадь!» Когда кто-то из бригады не выходит на работу по освобождению врача, его тоже давят. «Я с температурой 40 шила, ничего страшного. А ты вот подумала, кто будет шить за тебя?!»

>подавление воли человека, запугивание его, превращение в бессловесного раба осуществляется руками осужденных, занимающих посты мастеров бригад и старшин отрядов, получающих указания от начальников.

>Для поддержания дисциплины и послушания широко используется система неформальных наказаний: «сидеть в локалке до отбоя» (запрет на вход в барак — осень, зима ли; во 2-м отряде, отряде инвалидов и пенсионеров, живет женщина, которая за день сидения в локалке отморозила себе руки и ноги так, что пришлось ампутировать одну ногу и пальцы рук), «закрыть гигиену» (запрет подмыться и сходить в туалет), «закрыть пищевую каптерку и чайхану» (запрет есть собственную еду, пить напитки). И смешно, и страшно, когда взрослая женщина лет сорока говорит: «Так, сегодня мы наказаны! Вот интересно, а завтра нас тоже накажут?» Ей нельзя выйти из цеха пописать, нельзя взять конфету из своей сумки. Запрещено.

>Мечтающая только о сне и глотке чая, измученная, задерганная, грязная, осужденная становится послушным материалом в руках администрации, рассматривающей нас исключительно в качестве бесплатной рабсилы. Так, в июне 2013 года моя зарплата составила 29 (двадцать девять!) рублей. При этом в день бригада отшивает 150 полицейских костюмов. Куда идут деньги, полученные за них?

>Мы шьем на морально и физически устаревшем оборудовании.

>А не давать ты не можешь — иначе будет наказан весь отряд, вся бригада. Наказан, например, многочасовым коллективным стоянием на плацу. Без права посещения туалета. Без права сделать глоток воды.

>Механики говорят, что нужных для ремонта оборудования деталей нет и не будет: «Нет деталей! Когда будут? Ты что, не в России живешь, чтобы такие вопросы задавать?» За первые месяцы на промзоне я практически освоила профессию механика. Вынужденно и самостоятельно. Бросалась на машину с отверткой в руках в отчаянной надежде ее починить. Руки пробиты иглами и поцарапаны, кровь размазывается по столу, но ты все равно пытаешься шить. Потому что ты — часть конвейерного производства, и тебе необходимо наравне с опытными швеями выполнять свою операцию. А чертова машина ломается и ломается. Потому что ты — новенький, и в лагерных условиях нехватки качественного оборудования тебе, естественно, достается самый никчемный из моторов на ленте. И вот мотор опять сломался — и ты снова бежишь искать механика (которого невозможно найти). А на тебя кричат, тебя понукают за то, что ты срываешь план. Курса обучения швейному мастерству в колонии не предусмотрено. Новеньких сразу же сажают за машинку и дают операцию.

>«Если бы ты не была Толоконниковой, тебя бы уже давно *» — говорят приближенные начальникам зэчки. Так и есть, других бьют. За неуспеваемость. По почкам, по лицу. Бьют сами осужденные, и ни одно избиение в женском лагере не происходит без одобрения и ведома администрации. Год назад, до моего приезда, до смерти забили цыганку в 3-м отряде (3-й отряд — пресс-отряд, туда помещают тех, кого нужно подвергать ежедневным избиениям). Она умерла в санчасти ИК-14. Факт смерти от избиений администрации удалось скрыть: причиной указали инсульт. В другом отряде неуспевающих новеньких швей раздевали и голыми заставляли шить. С жалобой к администрации никто обратиться не смеет, потому что администрация улыбнется в ответ и отпустит обратно в отряд, где «стукачку» изобьют по приказу той же администрации. Начальству колонии удобна контролируемая дедовщина как способ заставить осужденных тотально подчиняться режиму бесправия.

>На промзоне царит угрожающе нервная атмосфера. Вечно невысыпающиеся и измученные бесконечной погоней за выполнением нечеловечески огромной нормы выработки зэчки готовы сорваться, орать в голос, драться из-за ничтожнейшего повода. Совсем недавно юной девушке пробили ножницами голову из-за того, что она вовремя не отдала брюки. Другая на днях пыталась себе проткнуть ножовкой живот. Ее остановили.

>Заставшие в ИК-14 2010-й, год пожаров и дыма, рассказывали о том, что в то время как пожар подбирался к стенам колонии, осужденные продолжали выходить на промзону и давать норму. Человека было плохо видно в двух метрах из-за дыма, но, повязав на лица мокрые платки, они шили. В столовую на обед из-за чрезвычайного положения не выводили. Несколько женщин рассказывали, как они, чудовищно голодные, вели в то время дневники, где старались фиксировать ужас происходящего. Когда пожары закончились, отдел безопасности колонии эти дневники старательно отшмонал, чтобы ничего не просочилось на свободу.

>Санитарно-бытовые условия колонии устроены так, чтобы зэк чувствовал себя бесправным грязным животным. И хотя в отрядах есть комнаты гигиены, в воспитательно-карательных целях в колонии создана единая «общая гигиена», то есть комната вместимостью в пять человек, куда со всей колонии (800 человек) должны приходить, чтобы подмыться. Подмываться в комнатах гигиены, устроенных в наших бараках, мы не должны, это было бы слишком удобно. В «общей гигиене» — неизменная давка, и девки с тазиками пытаются поскорее подмыть «свою кормилицу» (как говорят в Мордовии), взгромоздившись друг другу на головы. Правом помыть голову мы пользуемся один раз в неделю. Однако и этот банный день время от времени отменяется. Причина — поломка насоса или затор в канализации. Иногда по две или три недели отряд не мог помыться.

>Когда забивается канализация, из комнат гигиены хлещет моча и летит гроздьями кал. Мы научились самостоятельно прочищать трубы, но хватает ненадолго — она опять засоряется. А троса для прочистки у колонии нет. Стирка — раз в неделю. Прачка выглядит как небольшая комната с тремя кранами, из которых тонкой струей льется холодная вода.

>Из воспитательных же видимо целей осужденным всегда дается только черствый хлеб, щедро разбавленное водой молоко, исключительно прогоркшее пшено и только тухлый картофель. Этим летом в колонию оптом завозили мешки склизких черных картофельных клубней. Чем нас и кормили.

>Используется метод коллективного наказания — ты нажаловался, что нет горячей воды — ее выключают вовсе.

>В мае 2013 мой адвокат Дмитрий Динзе обратился в прокуратуру с жалобой на условия в ИК-14. Замначальника лагеря подполковник Куприянов мигом установил в колонии невыносимые условия. Обыск за обыском, вал рапортов на всех моих знакомых, изъятие теплой одежды и угроза изъятия теплой обуви. На производстве мстят сложными в пошиве операциями, повышением нормы выработки и искусственно создаваемым браком. Старшина смежного с моими отрядом, правая рука подполковника Куприянова, открыто подговаривала осужденных порезать продукцию, за которую я отвечала на промзоне, чтобы за порчу «государственного имущества» был повод отправить меня в ШИЗО. Она же приказывала осужденным своего отряда спровоцировать драку со мной.