Я заметил, что прямо перед тем, как начать расти или падать, цены акций обычно вели себя определённым образом. Когда счёт совпадений в поведении цен пошёл на сотни, я стал сравнивать сегодняшнее движение акций с тем, что было в предыдущие дни.
На бирже идёт сражение, и телеграфная лента служит подзорной трубой, чтобы наблюдать за ним. В семи случаях из десяти на её данные можно положиться.

Я работал в одиночку. Никого не подпускал к моему делу. В любом случае, это игра для одного.

Существуют круглые дураки, которые всё и всегда делают неверно. И существуют дураки с Уолл-Стрит, которые считают, что торговать надо всегда. На свете нет человека, который бы ежедневно имел нужную информацию, чтобы покупать или продавать акции и вести свою игру достаточно разумно.

Опыт поражений научил меня тому, что нападать стоит, только если уверен, что не придётся отступать.

Если мужчина намерен преуспеть в этой игре, он должен верить в себя и свой разум. Вот почему я не верю в советы и подсказки. Я по опыту знаю, что никто не может дать мне совет или ряд советов, которые принесут мне больше денег, чем моё собственное понимание.

Я бы сказал, что графики могут помочь тем, кто умеет их читать — или, точнее, кто умеет их усваивать. Но средним читателем графиков обычно завладевает идея, что эти пики и провалы, основные линии движений и вторичные изменения курсов, в сущности, и определяют всю игру. Если он доведёт эту идею до логического предела, он обречён на разорение.

Чтобы знать, как делать деньги, мужчине достаточно уметь верно оценивать условия.

Одна из самых полезных вещей, которой может научиться любой, такова: нужно отказаться от попыток схватить последнюю восьмую — или первую. Это две самые дорогие восьмушки в мире. В совокупности они обошлись биржевикам в такие миллионы, что их хватило бы на строительство бетонной автострады через весь континент.

Начинать движение нужно с малых объёмов. После первого движения приступать ко второму можно, только убедившись, что первое принесло прибыль. Нужно ждать и наблюдать. Курс никогда не бывает слишком высоким, чтобы начать покупать, и никогда не бывает слишком низким, чтобы начать продавать (без покрытия).

Я всегда играл в одиночку. Но когда рынок двинулся так, как я предвидел, я впервые в жизни почувствовал, что у меня есть союзники, причём самые сильные и надёжные, какие только бывают: базовые условия рынка. Порой они слегка медлили с подачей резервов, но пока я не терял терпения, они были совершенно надёжны. На меня работала неопровержимая логика событий.

Передо мной был рынок, выдохшийся после бессмысленного взлёта, и он просто просил, чтобы его продали. Люди начали вести себя как быки. Но рынок мне подсказывал, что подъём окончен. Можно было без риска приступать к продаже. Размышлять тут было не о чем.

Вообще говоря, нет причин, чтобы опыт ошибок был полезнее, чем уроки успехов. Но человеку от природы свойственно избегать наказаний. Сделав ошибку, вы не захотите повторить её ещё раз, тем более, что ошибки на бирже затрагивают два самых чувствительных места мужчины: они ранят ваш кошелёк и вашу гордость. Но здесь я должен отметить нечто занятное: порой биржевой спекулянт совершает ошибки и знает об этом. Потом он спрашивает себя: да зачем я всё это сделал? И он никогда не поймёт, почему он так поступил.

Через подобный опыт проходит так много трейдеров и так часто, что я установил следующее правило: когда цены никуда особенно не идут, а слегка колеблются вверх и вниз, невозможно предвидеть, когда и куда они двинутся — вверх или вниз. Здесь остаётся только следить за рынком, читать ленту, чтобы выявить пределы этих малых колебаний цены, и настроиться на то, что браться за дело нужно после того, как цена пробьёт уровень сопротивления — в любом направлении.

Спекулянта должна интересовать прибыль, а не уверенность, что лента должна ему поддакивать. Нельзя спорить с лентой! Нельзя спрашивать её о причинах и объяснениях. Обсуждение проигранной игры не приносит дивидендов.

Надежда на то, что фондовый рынок оплатит ваши счета — самая частая причина потерь. На Уолл-Стрит нет человека, которому бы не случалось потерять деньги в попытке заставить рынок заплатить за автомобиль, моторную лодку или картину. Это был последний удар, увенчавший гору глупостей, которые я совершил. Я упёрся лбом в идею, что в конце концов рынку просто придётся отсыпать мне денег.

Средний человек видит только одно. Акции, которые никто не хотел покупать за 12 долларов, неожиданно прыгают до 30, а когда этот рекорд становится привычным, они подскакивают на уровень 50. Дальнейшего роста просто быть не может. Но затем цена доходит до 60, 70 и 75. Тут уже все уверены, что эти акции больше расти не могут. Дальше — некуда! Но они доходят до 80, а потом и до 85. И вот тогда средний человек, который никогда не думает о ценности, но всегда только о ценах, становится на самый лёгкий путь — он отбрасывает мысль о том, что бесконечный подъём невозможен. Во время бумов большие деньги сначала делает публика — на бумаге. Эта прибыль так и остаётся на бумаге.