>>758634
Точное определение класса Мага неизвестно, как и его расположение на пассивной-активной шкале. Данный класс приписывается как игрокам мужского, так и женского пола. Известными нам Магами являются Соллукс Каптор, Маг Рока; и Меулин Лейон, Маг Сердца.
Предположения Править

Чаще всего класс Мага считают активным аналогом Провидца: "тот, кто приносит себе пользу знанием [аспекта]" и "направляет, подавая пример использованием знания [аспекта]", например, как Соллукс активно увел выживших троллей от их рока. На эту пару также ссылается тот факт, что в тролльем сеансе единственные Провидица и Маг ослепли, и Соллукс говорит, что "так пророк зарабатыдвает своii полоскii на по2онах, тем что он слепнет, вроде как ан2ел зарабатыдвает своii крылья."Sburb Logo.svg Кроме того, похоже, что Маги, как и Провидцы, более осведомлены о командах своих изгнанников.Sburb Logo.svg Однако Митуна тоже предвидел надвигающийся рок, хотя был не Магом Рока, а Наследником, что ведет к заключению, что носители аспекта Рока в целом обладают способностью предвидеть рок и разрушения вне зависимости от приписанного им класса.

Можно предположить, что Маг - "тот, кто получает знание от [аспекта]" в отличие от определения Провидца ("тот, кто получает знание через [аспект]"). Соллукс слышал голоса неотвратимо скончавшихся (или DOOMED/обреченных), а Меулин Лейон, несмотря на то, что является глухой, может общаться со своим бывшим мейтспритом; в сущности, она может слышать его душу (что можно воспринимать буквально, учитывая его использование телепатии, Меулин слышит его "я").

Другим определением класса Мага может быть "тот, кто создает [аспект]". Соллукс создал вирус переплетающихся лент Мёбиуса, который якобы работает как проклятье, ставшее причиной смерти лусусов троллей; однако вирус предотвратил намного более пагубную линию времени, в которой Гамзи убивает всех. Создание Sgrub Соллуксом, вдобавок к созданию вируса, можно рассматривать как доказательство того, что Маги на самом деле - "те, кто создают свой аспект", однако делает это класс активным или пассивным - спорный вопрос. Известное умение Меулин как сводницы-виртуоза - сводить даже маловероятные пары, поддерживает эту идею.

Также класс Мага может быть пассивным (+) аналогом класса Ведьмы и может значить "тот, кто манипулирует с помощью использования [аспекта]", или "тот, кем манипулирует [аспект]". Эта теория может подтверждаться тем, что Меулин манипулирует Курлоз, ее бывший мейтсприт (квадрант, обозначаемый символом сердца), и тем, что Соллуксом манипулировали голоса неотвратимо скончавшихся и призрачная Арадия.

Еще одним предположением является то, что класс Мага равнозначен получению защиты от отрицательного воздействия его/ее аспекта. У Соллукса было два снобличия, он смог выйти из своего пузыря снов, умер лишь наполовину, в то время как Меулин была избавлена от разбитого сердца, несмотря на ее романтические невзгоды.

КУСОК НОМИР АДИН

Ты любишь рисовать на стенах своей пещеры, и много раз это становилось причиной различных травм — иногда в художественном азарте ты добиралась почти до потолка. А балансировать на одной ноге на шаткой стопочке камней или держаться неудобно выгнутой рукой за расщелину и вместе с этим рисовать очень сложно. Поэтому ты спотыкаешься, подскальзываешься и падаешь раз за разом — хоть ты и гордишься своими кошачьими качествами, ты даже не приблизилась к грациозной ловкости, с которой по улью перемещался твой лусус.

Когда на душе особенно паршиво, ты собираешь старые баночки кровокраски и принимаешься за рисование, чтобы развеяться. Впрочем, заканчивается всё так же, как и всегда, и возможно, что ты приземляешься, ударившись о голые камни плечом, лопаткой или чем-нибудь ещё болезненным, не так уж и случайно. К тому же, волна едва слышимого хруста, прокатывающаяся по твоей вертикальной позвоночной колонне, в чём-то даже приятна. Иногда забавно полежать, прикидываясь трупом, пока Понс не подойдёт и не лизнёт тебя в лоб, убеждаясь в том, что ты ещё жива.

Ты не видела ничего особенного даже в оливково-зелёных синяках — иногда пары ударов по стенке было мало для успокоения, так что страдали не только кулаки. Главное, что это было быстро и просто, и после этого ты могла вернуться к ролёвке с Муррези или заблокировать Эридана в четвёртый раз за день.

Тебя не особо волновало, увидит ли кто-нибудь следы, так что время от времени, когда реальность становилась совсем нестерпимой, ты срывалась, раскидывая баночки краски и избивая стены, пока на них не начинают оставаться оливковые брызги. Понс всегда подбегала и оттаскивала тебя за штанину, чтобы ты не успела себе совсем сильно навредить. Ты достаточно раз разбивала свои кулаки для того, чтобы это сказалось на суставах — ты носишь специальные перчатки, чтобы пальцы не шатались и не выскакивали из положенных мест сами по себе.

Ты обнаружила, что когда Каркат снова разглагольствует о твоих ролевых играх, расстраивая тебя вдвое сильнее из-за твоей алой влюблённости, и прочими способами ведёт себя как полный козёл, можно откатиться от скорлубука, колотить, пинать, кричать и биться головой об стену, пока ты наконец не успокоишься. Также ты вновь обнаружила, что Каркат иногда может быть умным — одной из его самых умных штучек было представить тебе Эквиуса со словами: "ЗАБЕРИ ЭТОГО НЕВЫНОСИМОГО ГОВНЮКА, ОТ НЕГО УЖЕ ОТКАЗАЛИСЬ ПО ОЧЕРЕДИ ФЕФЕРИ, ЭРИДАН, А ПОТОМ И ГАМЗИ, КОТОРЫЙ СКИНУЛ ЕГО МНЕ, И ЕСЛИ Я УСЛЫШУ, КАК ЭТОТ УЁБОК ГОВОРИТ ПРО ТО, КАК ЕМУ НУЖНО ПОЛОТЕНЦЕ, ХОТЬ ЕЩЁ ОДИН ЧЁРТОВ РАЗ, Я ОТОРВУ КРЫШКУ СВОЕГО СКОРЛУБУКА И ЗАБЬЮ НАСМЕРТЬ И ЕГО, И СЕБЯ".

Ты быстро ответила ему "океюшки" и почти тут же иконка троллиана вспыхнула новым сообщением. Оно было написано тёмно-синим шрифтом и очень формально, хоть и не напыщенно. Общение было довольно приятным, несмотря на то, что он не участвовал в ролевом отыгрыше, но довольно скоро проступило высокомерие — Эквиус спросил про твой цвет крови, который ты считаешь не нуждающимся в скрытии, после чего индигокровка закончил разговор. Как грубо!

Ты троллила его ещё пару раз, пока он не начал отвечать довольно резко. Наконец, это тебе надоело, и ты ответила высшекровке тем же, не сдерживая языка и совершенно не собираясь спокойно принимать напыщенное презрение собеседника! Ты даже показала экрану язык, отослав последнее сообщение.

Он сказал, что нуждается в использовании полотенца, так что ты откинулась, хрустнув спиной и запрокинув голову. Когда же твой собеседник вернулся (ты дёрнулась от звука пришедшего сообщения), он выглядел... Впечатлённым? Ты не вполне поняла, почему, но после этого Эквиус перестал так сильно упирать на гемоспектр и всё связанное с ним.

После этого вы стали разговаривать довольно-таки часто, пусть и в основном с твоей подачи — он забавно злился, а ещё почему-то казалось, что его интересует твоё мнение насчёт совершенно всего. Тебе было непривычно ощущать искренний и в целом доброжелательный интерес к себе, и это несомненно было приятно. Вы рассказывали о своих жизнях, и, к твоему удивлению (Эквиус, как всегда, оставался невозмутимым), они оказались почти противоположными. Его текла размеренно и однотонно, и каждая ночь была похожа на предыдущую, совершенно лишённая изменений или новизны. Это тебя немного шокировало, и ты твёрдо решила привнести немного задорного хаоса и непредсказуемости, в которых ты жила всю свою жизнь, в его.

Ты начала с фантазий насчёт того, что уже было — например, вместо строительства кирпичных стен для отработки ударов на них (ничто другое не было достаточно СИЛЬНО для того, чтобы выдержать больше пары тычков), ты предложила строить специальных роботов для драк, и из задумчивого тона его сообщений ты поняла, что эта мысль зажгла маленькое электрическое светопроизводящее устройство в его мыслекотелке. Он поблагодарил тебя за то, что ты такой хороший друг, и что-то дрогнуло у тебя в груди, когда ты ответила, что он тоже.

Ещё он рассказывал про свои чувства и иногда про причуды, и ты слушала, не переставая баловаться ролёвкой, но и не утрачивая внимания, и надеясь, что Эквиус сумеет определить разницу между колебанием квадрантов и простыми фантазиями. Да и он с Арадией странно выглядели бы на "алой" стенке — квадрант, обведённый твоим любимым оттенком красного (которым ты отмечала свои самые вызывающие умилённый писк пейринги), был на "чёрной". Все твои друзья рано или поздно попадали на стену, иначе как бы ты могла уследить за всеми шиппами и слухами? Ещё один обведённый пейринг разместился в середине "бледной" стенки, почти напротив твоего сидения за скорлубуком, но ты стеснялась его и прикрывала чем-нибудь в большинство ночей, впрочем, открывая на время сна.

В одну ночь ты не стала его прикрывать. Ты её помнишь, потому что тогда ты жутко разозлилась на Понс — она не хотела выпускать тебя на охоту в дождь. Обидно это было потому, что это значило, что тебе не доверяли, когда не могли учуять. Ещё обиднее было потому, что это значило, что тебя считают слабой. Понс пора было бы уже понять, что ты крепкая и сильная! Ты решила погасить эмоции обычным способом (не могла же ты поднять руку на пока единственное близкое тебе существо) и в один неудачный момент ударила стену сильнее, чем хотела. Схватившись за повреждённую руку и подвывая от боли, ты сползала по стенке, пока подбежавшая Понс зализывала пульсирующий кулак, затем свернувшись у тебя на коленях, когда ты, съёжившись под стеной, начала плакать.

Какое-то время было весьма сложно печатать, ты даже подумала, что на этот раз ты всё-таки что-то сломала. Рисовать тоже не выходило — рисунки были настолько плохи, что у тебя получалось декапчалогировать вещи далеко не с первого раза, что удобства жизни опять же не добавляло. Эквиус одно время интересовался, почему ты вдруг перестала ролить, а ты не озаботилась объяснением этого ему. Точнее, ты старалась всячески избежать того, чтобы он узнал о травме. Это было сложно, особенно когда вы говорили по видеосвязи впервые, и тебе пришлось все полтора часа держать руку вне кадра.

Это было довольно-таки здорово, через пару сеансов он даже похвалил твои рисунки и ты поздоровалась с его лусусом, когда тот принёс молоко и полотенца, и познакомила Эквиуса с Понс, нагло усевшейся прямо к тебе на колени — точнее, почти прямо на клавиатуру. Вы оба посмеялись, что-то снова ёкнуло у тебя в груди и ты назвала его своим лучшим другом. Он ответил тем же, и ты завершила звонок до того, как твои щёки вспыхнули яркой оливкой. Ты реально вбледнилась в него, сильно и серьёзно. Вздохнув, ты провела здоровой рукой по маленьким оливковому и синему символам с ♦ между ними и отнесла Понс на свою кучу шкур перед сном.

КУСМАН НОМИР ДЫВА

В первый раз он попытался папнуть тебя, когда пришёл к тебе в день, который и Каркат, и Эридан, и даже Вриска настойчиво пытались испортить. Эквиус весь путь озирался, не желая быть замеченным, и когда ты открыла слегка хрустнувшую под СИЛЬНЫМ стуком дверь, он видимо заставил себя сдержаться и не обнимать тебя. Вы какое-то время просто разговаривали, и когда у тебя на глазах выступили слёзы, Эквиус тихо заворчал своим глубоким, хоть и не самым низким голосом. Для верности, он протянул руку, чтобы погладить тебя по лбу, и тут же голову пронзила боль и ты рефлекторно отдёрнула её. Лоб ныл, даже давление, казалось, скакнуло, какого чёрта он был таким сильным?! Ты просто хотела быть папнутой, ты хотела его у себя в бледном, но вот он уже вскакивает с пола и бормочет шквал извинений.

Эквиус почти выбежал, не переставая бормотать извинения, источавшие беспокойство, позор и стыд, и ты могла поклясться, что он плакал, несмотря на то, что твои собственные глаза застилали слёзы. Когда ты стала уверена в том, что он ушёл, ты съёжилась, бессильно стуча себя по вискам. Ну конечно же, тебе надо было всё испортить, ведь это наверняка был единственный твой шанс получить морейла! Ты ненавидела своё предательское низкокровное тело, так невовремя тебя подведшее, и в вихре бурлящих эмоций ты когтила, колотила и била всё, что попадалось тебе под руки, считая и твоё тело. Только рисунки и Понс ты не трогала, да и вскоре тело окончательно разболелось, а голос сел настолько, что ты могла лишь натужно сипеть.

Какое-то время Эквиус снова тебе не писал, но ты не забывала троллить его каждый день, рассказывая о том, как быстро проходит синяк, и только когда ты сказала, что всё в порядке, он ответил, и это тебя несказанно обрадовало — тебя всё-таки не бросали! Особенно обидно это было бы потому, что ты даже не успела рассказать ему о своём бледном влечении.

Ты это всё же сделала, когда вы сидели в видеочате. Он тихо поскрипывал отвёрткой, ковыряясь в недрах дефектного робота, а ты мурлыкала одну из своих многочисленных любимых песен — недавно Эквиус, покрывшись едва заметными испариной и синим румянцем, отметил, что твой голос "до100точно вос%итителен, чтобы поспорить даже с изображениями мускулозверей". Неожиданно пробившиеся сквозь небольшие потолочные окошки (впрочем, других у тебя и не было) лучи почти успели обжечь твои чувствительные глаза, заставив тебя прерваться на полуслове и проморгаться. Твой возбледнённый сказал что-то про восставанну, обеспокоенно глядя на тебя своими ярко-синими глазами, видимыми из-за сползших по влажному носу тёмных очков. В ответ ты лишь встряхнула головой и улыбнулась: — неужели ты думаешь, что я просто возьму и оставлю своего муррейла в одиночестве?

Ты прикрыла глаза — напряжение просто чувствовалось, почти тут же найдя подтверждение в резком звуке гнущегося металла и рвущихся кабелей. Синекровный начал что-то бормотать, запинаясь, и ты чуть не хихикнула, когда он просипел "проклятье", вытаскивая выдранный с мясом смятый клок проводов, схем и обшивки. Откинув голову, ты промурлыкала "мой бледный". Он ответил, не повышая голоса, но почему-то твоя гемопомпа пропустила удар, когда ты услышала это тёплое "а ты — моя".

Прошло довольно много времени с вашего взаимного признания до того, как тебя всё-таки поймали на не самом "допу100имом" способе контроля эмоций. Если это вообще имело что-то общее с контролем. Открытие произошло, когда ты была в гостях у Эквиуса — редкое и ценное для тебя событие. Он нёс тебя туда на плечах, прямо как маленький спинной запасомешок, и ты всё время вертелась, во все глаза разглядывая незнакомые места. По прибытию он предупредил, что ему следует отлучиться ненадолго, и усадил тебя на единственный мягкий предмет мебели в комнате — роскошный, хоть и небольшой диван чёрного дерева и синего бархата. Тебе, как и всегда, не сиделось, и зов приключений привёл тебя после некоторого блуждания к роботу, стоявшему у стены с полувытащенным источником питания. Обнюхав и потыкав в разные места, ты не нашла ничего лучше, как с громким щёлком вставить батарею на место. Немедленно сверкнув алыми линзами, бот встал в стойку, немного нелепо подёргиваясь — кажется, он там простоял довольно давно.

Ты отступила на пару шагов, шипя сквозь оскаленные зубы и пригибаясь ровно в тот момент, когда машина взмахнула своим внушительным железным кулаком. В ответ ты попыталась запрыжкопутать её, но та даже не покачнулась под ударом твоего тела, валившего казавшихся куда более грозными зверей. Видимо, это был один из экстремальноспарринговых роботов твоего муррейла — всего через пару секунд борьбы тебя швырнули в стену, прижали к ней и принялись методично избивать. Твои когти едва ли сдирали тонкую металлическую стружку с пыльной поверхности бота.

Ты была готова совершить не очень лихой пируэт с катушек (или из сознания), когда голова машины с хрустом вылетела с положенного места, впечатываясь в другую стену отдыхотсека. Ты подняла глаза только чтобы увидеть, как Эквиус с перекошенным лицом буквально рвёт на части боевого робота. Когда тот перестал двигаться, высшекровка пинком отправил остатки в угол, подбегая к тебе. Он был без очков, по лицу стекали капельки пота, а в широко распахнутых глазах начинали скапливаться слёзы, но ты слабо обхватила его за руку и он послушно сел, давая облокотиться об себя. Эквиус мягко обнял тебя (ты не могла даже удивиться, как ему удалось не сделать тебе больно) и начал о чём-то расспрашивать, но ты просто купалась в самоненависти и не слышала его. Что вообще тогда стукнуло тебе в голову?! Любопытной Варваре, как известно, а ты только что сунула свой нос прямо в капкан. В послешоковом состоянии и всё ещё на эмоциях ты сделала то же, что и всегда — игнорируя плавающее от боли и выступивших слёз зрение, ты дёрнула руками, намереваясь хорошенько стукнуть себя, тупая дура дурадурадура-

Эквиус ухватил тебя за руки, не давая навредить себе, и ты удивлённо взглянула на него, смаргивая бледно-оливковые слёзы. Его густые брови, вставшие кривоватым домиком грустного недоумения, и поджатые губы показывали, что он был весьма растерян. Неожиданно охрипшим голосом он пробормотал: — Непета? Тебе однозначно 100ит о100новиться, ты и так уже весьма СИЛЬНО по100радала, зачем ты вредишь себе ещё больше?

Чувствуя, как густая оливка неторопливо сочится у тебя из носа и рта, что ощущалось, как будто отовсюду, ты пролепетала: — потомурр что я дура и мне надо себя наказать за то, что я такая тупая, слабая и бескотрактерная дрянь, и избавиться от всего этого чувства вины, стыда и-

— Прекрати немедленно! Это совершенно неправильный и недопу100имый способ выплёскивать эмоции! — практически прорычал высшекровка, притягивая тебя к своей груди (ты была всего на полголовы ниже). Его сильные и горячие на ощупь руки прижали твои к бокам, что было немного больно, но ты дала ему удержать себя. Что-то подсказывало тебе, что это было нужно вам обоим.

— Итак, запомни один про100й приказ. Тебе не разрешено вредить себе. Ты до100йна куда большего, чем у тебя е100ть сейчас, возможно, даже более высокого положения в гемо- к%м, про100и. Не копи и не выплёскивай свои эмоции таким образом — вспомни о все% те% раза%, когда мы валялись в куча% разны% вещей и обсуждали всякие сложные чувства, разве это не лучше и разумнее? Я рассказывал тебе о свои% радостя% и горестя%, а вот так... — Эквиус немного вздрогнул, выдыхая и кладя свой узкий подбородок тебе на макушку. — А вот так вредить себе никогда не сделает тебе лучше.

Ты не могла ответить — адреналиновый раж медленно отступал, и ты с хрипом дышала, ощущая, как с каждым ударом гемопомпы все ссадины и синяки болят всё сильнее. Сглотнув солоновато-терпкую кровь, ты ощутила, как один из клыков шатается. Удивительно, но положив голову на грудь своего муррейла и насыщаясь его веющим теплом, ты ощутила, что боль понемногу проходит. Восстанавливая дыхание и едва заметно урча, ты ощутила, как твоё темечко постепенно намокает, и вовсе не из-за крови или пота. Ты прикрыла глаза, отпуская на волю свои слёзы, тут же впитывающиеся в его майку. В конце концов, он так заботится о тебе, и если он думает, что так не стоит, то так оно, наверное, и есть.

ИНКАМИНГ ПАРТ ВАН

Отлично смазанная дверь в улей беззвучно отворилась, повинуясь считанному отпечатку пальца, но послала сигнал о прибытии на скорлубук Эквиуса. Тихая и короткая механическая трель едва ли оторвала его от работы. Синекровка даже не взглянул на экран, чтобы узнать, кто посетил его. Возможно, кто-то на его месте подумал, что это Непета, но Эквиус уже знал, что это не она. На улице штормило. И судя по рёву и вою мокрого ветра, ворвавшемуся снаружи сквозь открытую двумя этажами ниже дверь, штормило чертовски сильно. Впрочем, механик был слишком увлечён делом для того, чтобы заметить, что улей даже немного потряхивает близкими раскатами грома. Ауртор наверняка сидел у большого камина на первом этаже — от восточной стены ощутимо тянуло теплом, и в комнате было приятно прохладно. Дождь так частил, что удары отдельных капель по встроенному в стену панорамному окну были неразличимы, сливаясь в монотонный шум.

По ступенькам неровно застучали чьи-то хлюпающие ботинки. Посетителем, как уже говорилось ранее, была не Непета — она предпочитала пережидать штормы у себя в пещере, около костра, валяясь на тёплой шкуре в полудрёме, слушая звуки природы. Да и даже если бы случилось что-то с её планшетом или спутниковым подключением, не давая охотнице написать своему морейлу, добравшись до его улья, она бы точно прыжкоприветствовала увлечённого инженера.

Эквиус вздохнул, слыша, как гость поднимается к мастерской, и поёжился от теперь куда более явного хлюпания мокрых ботинок, один из которых совершенно точно был чёрным, а другой белым. Чтобы подчеркнуть достоинство своей высокой крови, механик расправил широкие плечи и приосанился, хрустнув затёкшей от долгого нависания над верстаком спиной. Надоедливая соседка, стоящая на всего одну ступень ниже по гемоспектру, вновь жаловалась на плохую работу протеза, и Эквиус не мог потерпеть того, что кто-то допускал одну лишь мысль о том, что его работа могла быть неидеальной. Ну и, конечно, она была совершенно невыносимо назойливой и не отстала бы от него, пока он не согласиться, зная, что его уважение к её касте было слишком велико для того, чтобы одним пинком отправить Вриску на дно ущелья, на корм лусусу.

Втирая небольшим кусочком ветоши особую смазку для резины в армированный защитный чехол очередного сочленения, Эквиус услышал, как ботинки визитёра шлёпают по изысканному паркету из морёного дуба, и поморщился, когда волоски на шее начали вставать дыбом от напряжения псионической энергии. Уже сколько раз этот странный низшекровка посещал его улей по паре раз в неделю, но синекровка никак не мог привыкнуть к этому ощущению. Даже Вриска не заставляла его чувствовать себя настолько неуютно, когда вновь пыталась воспользоваться своими псионическими способностями.

Несколько секунд постояв, переминаясь в едва слышно хлюпающих ботинках, Соллукс обнял Эквиуса холодными, мокрыми и дрожащими тощими руками, уткнувшись носом в плечо. Дворянин сдержал дрожь, крепко сжав челюсти и не прекращая растирать смазку по искусственному суставу. Механик помнил первый визит этого низшекровки.

CHASTJ DVA
Той ночью, ближе к утру, на скорлубуке Заххака всплыло оповещение о новом полученном сообщении. Оно было от Соллукса, который, если верить чат-клиенту, не заходил в него уже несколько дней, однако было отправлено только что и гласило, что хакер был на полпути к улью Эквиуса и лучше бы двери были открыты.

Будучи почти оскорблённым такой заносчивостью представителя столь низкой крови, механик прикинул в уме время до его прибытия и отложил почти законченную конечность одного из своих важнейших проектов ровно за две минуты до встречи. С роскошного крыльца была хорошо видна мерцающая синим и красным фигура, летящая с неплохой скоростью по ночному небу, но, похоже не к крыльцу. Закатив глаза, Эквиус в пару прыжков добрался до крытого балкона на втором этаже. Это было одним из его любимых мест в улье — с обширной полукруглой площадки, окружённой нетолстыми, но даже выглядящими сильными минималистичными колоннами дорического ордера, открывался великолепнейший вид на окружавшие обиталище каньоны, столовые горы и небольшие холмы. Пустынные пейзажи с тёмными росчерками расселин, усыпанные там и тут кустами и деревьями, были истинной усладой для глаз того, кто ценил простую красоту, заключённую во всех вещах.

Тощий желтокровка приземлился на чёрные гранитные плиты, быстро погасив мерцание пси-энергии вокруг себя, и самодовольно-устало поправил свои безвкусные двуцветные очки. Эквиус, едва не скалясь, собирался уже приказать тому проваливать, но низкокровка заговорил первым, издевательски растягивая "и" и заставляя их звучать почти как "й": — Эквииус, твоя фиишечка же пустота ии тиишиина, так ведь? Отлиично, это мне ии нужно. Можешь иидтии к себе ии теребиить своиих любиимых роботов сколько душе угодно, я не буду подсматриивать, честно.

Тихо зарычав, робототехник оглядел мелкого пришельца с головы до ног. Кем он себя вообще возомнил, при том, что хозяин улья даже не мог припомнить его имени? Будто ничего более важного для запоминания не было. Однако, подобные замашки следовало немедленно пресечь и напомнить низшекровке о его естественном положении. Только Эквиус снова лишь подумал о том, чтобы начать говорить, как был перебит второй раз: — слушай, я знаю, что у тебя конкретно приигорает со всей этой дебиильной хуииты про гемоспектр, но-

— Выражения, низшекровка.

— Ладно, простии. Соллукс Каптор, раз уж ты, виидиимо, не в курсе, — наконец пошёл на попятную незваный гость.

— Хорошо, — тихо, но отчётливо пробормотал Эквиус, вновь издав звук, похожий скорее на хрип, чем на нормальную букву "х". — Продолжай, низш- Каптор.

— Ага... Я не знаю, как это толком объясниить, — почесал в затылке Соллукс, неловко улыбаясь и демонстрируя свои торчащие клыки. — В общем, это что-то про мою фиишечку с виидениием будущего и понииманиием строениия миира, но откуда-то я знаю, что рядом с тобой какая-то пустотная штука, в которой всякиие особые фиишечкии вроде магииии иилии контроля разума не работают, что-то вроде того.

Эквиус выдохнул, протерев лицо полотенцем: — короче, Каптор.

— Ну, думаю, я просто посиижу у тебя в мастерской на дииване, — тот задумался. — У тебя же есть дииван, да?..

— Зачем это тебе, низшекровка? — рыкнул Заххак, теряя последние остатки терпения. — А главное, зачем это мне?

Соллукс приподнял руки, отступив на шаг: — погодии, сейчас объясню! Смотрии, у меня есть очень ощутиимая проблема в вииде голосов тех, кто скоро умрёт, у меня в голове, а то, сколько троллей гиибнет каждую секунду, ты-то точно должен знать. А дело в том, что в этой твоей зоне этии голоса просто берут ии ииспаряются, будто иих ниикогда ии не было! Хоть раз в не помню даже сколько можно мне почувствовать себя троллем, а не еб- долбаной кастрюлей, по которой хорошенько хряпнулии чёртовым половнииком?

Высококровка вздохнул — даже особь такой низкой крови вряд ли заслуживала таких мучений, и жестом позвал Соллукса за собой. Один раз вряд ли повредит.

ПАРУТО ИЧИ или как там по-нихонски три

Одним разом это не ограничилось. Возможность мыслить ясно была слишком привлекательной для псионика даже ценой ослабления его способностей почти до нуля, пусть и временной. Соллуксу было просто необходимо иногда избавиться от донимающих его и так нестабильный разум мрачных голосов обречённых, и по какой-то причине у Эквиуса это получалось. Он и сам не понимал, почему так происходило — синекровные его породы, чистой, в отличие от зеленоватой Врискиной, никогда не отличались никакими псионическими способностями, не говоря уж о магии вроде той, которой владел Соллукс — они были совершенно чисты от подобных странностей. Прямо как оливки. Единственный цвет, который нравился Эквиусу, кроме синего и выше. Слишком много общего у них было.

Наконец инженер отложил инструменты — псионик осел на него почти всем своим весом и явно не держался на ногах. Такое было лишь пару раз до этого, и такое состояние означало, что голосов было ещё больше, чем обычно, сильно больше. А при шторме это и вовсе должно было быть убийственно.

— Вот это непорядок, — пробурчал Эквиус себе под нос, с лёгкостью подхватывая хилое тело друга и бережно снимая с него мокрую одежду, скидывая её уже не так бережно в единственный пустой угол мастерской, что был рядом с диваном, который появился в улье через пару дней после первого визита Соллукса. Наскоро обтерев его полотенцем, синекровка обернул псионика в тёплый шерстяной плед и уложил на диван, пристроив голову себе на колени. Желтокровка дрожал, и механик аккуратно положил руку ему на лоб — близкий контакт всегда помогал быстрее.

Хакер тихо замычал, закусывая губу, когда невыносимо медленно утихавшие голоса вдруг схлынули, давая место звенящей тишине. Он выдохнул, расслабляясь и вслушиваясь в окружающий мир. Прохладная и чуть влажноватая ладонь успокаивала, и Соллукс прикрыл глаза, ощущая, как сердце перестаёт дико колотиться, уступая парадоксальному чувству спокойствия — здесь было так тепло, мягко и уютно, а на улице в это время сверкали всполохи молний чуть ли не каждые две секунды, гром гремел, казалось, со всех сторон, и густые низкие тучи застилали небо почти до самого горизонта. Из-за этого было так темно, что Эквиус даже смог снять свои очки и не щуриться на яркий свет — псионик не знал, что глаза его друга были настолько чувствительны, что тот сам делал себе очки из стекла для сварочных масок, и изрядно этому удивился. Высунув одну руку из-под пледа, Соллукс обнял синекровку за талию, медленно проваливаясь в сон. Эквиус, видя, что поработать ему сегодня больше не удастся, укрыл себя с товарищем специально разработанным слизневым покрывалом, по принципу действия схожим с восставанной, и последовал примеру псионика, задрёмывая под рокот дождя.