Ощущение постоянно преследовавшее меня с детства всегда сопутствовало страху. Какая то странная печаль, тоска о чем-то утерянном, чего не было никогда, доходила до слез. Иногда я видел сон: огромное поле розовых цветов у озера. Лишь раз я запомнил, что было дальше. Я гулял во сне по полю и вдруг увидел силуэт. При приближении он становился все больше и больше. Я начал так остро чуствовать это чуство печали по тому, что никогда не вернуть, что просто хотел перестать чуствовать вообще. И тут огромное существо начинало оборачиваться ко мне лицом, произнося что-то. Я не запомнил ни лица, ни то что оно пыталось сказать, так как тут же проснулся. Проснулся весь в слезах, горечью и с какой-то болью в груди. Но почему-то мне было приятно в тоже время.
Я всегда боялся выйти один из дома, боялся заговорить с кем-то, боялся чужого присутствия, даже чужого взгляда, даже чужих мыслей. Новая работа матери заставила нас переехать в другой район. События в моей жизни всегда просто происходили, мое участие или неучастие ничего не меняло. Что привело к тому, что всякие попытки что-то менять я и вовсе прекратил. Когда мне купили первую пекарню, я и вовсе погрузился в аутирование во всякие пошаговые стратегии, в просмотр мультсериалов что тогда еще обильно шли по ТВ, и немногие фантастические книги, что у меня были. Между мной и миром словно простерлась пелена, словно ухудшилась проницаемость восприятия, просто картинки, куда менее ясные чем мои мысли и фантазии. В первый же день после каникул мне пришлось идти в школу самому. Мать сказала, что мне уже 13 и больше водить она меня не будет. Я долго решался, но страх получить наказание от родителей перевесил все возможные "против", для меня было главным, чтобы не трогали дома. Кое-как добрался до места, которое вскоре возненавидел. Ощущение отстраненности вскоре усилилось настолько, что все эти действия приобрели машинальный характер. Кое как на тройки-четверки отучившись в тот год я дожил до лета. Мать сделала мне подарок: спортивный велосипед. Сказала кататься каждый день, но не выходить за пределы двора. Я боялся ослушаться, но не столько потому что слушал мать, а поскольку действительно боялся куда-то удалиться от спасительного мирка за дверью. Спустя неделю нарезания кругов до меня дошло что в квартире целый день никого нет, и в принципе никто за мной не следит, а скука постепенно пересиливала страх. С дико рвущимся сердцем я преодолел пределы двора, и развив сделал первую вылазку на дорогу между домами и гаражами. Я с каждым днем я делал круги все больше и больше, и чем дальше я был от двора, тем меньше вообще беспокоился о чем-то, даже окружающем мире. На скорости ты освобождался от своего места, от своего положения, от своей прежней жизни и скованности мыслей. Постепенно удаляясь от города, углубляясь в эти заброшенные летние домики, посреди этих тропинок и дорожек я стал даже мыслить по другому. больше ничто не давило и не окружало меня, сам воздух был другим, и казалось что грань между свободно текущей мыслью и залитым солнечным светом окружающим миром исчезающе тонка, проницаема. Что здесь ты волен быть кем хочешь, и где угодно, что только здесь ты и есть настоящий. Сначала соседняя улица, потом парк, потом дачи, дорога, и, наконец, Лес.
Пересекнув перекресток я стал углубляться туда. Но вдруг эта странная печаль снова охватила меня. Ощущение было столь внезапной силы, что чуть не сбило меня с ног. Я был лишь словно маленький листик на пути могучего водопада. Я начал рыдать. Я испугался, и со всех ног пустился домой. Я заперся в комнате и залез в шкаф, и не вылезал, пока мать не пришла с работы. Все это время слезы лились ручьем, я не мог остановить их.
Но странным образом то что произошло, не давало мне покоя. Я не мог забыть это. Почему-то, невзирая на страх, я хотел найти то, от чего исходил этот импульс.
Эту тоску по чему-то утерянному, такую же как у меня, но словно из глубины веков. Оно тянуло меня к себе. На следующий день я снова поехал туда. Я углублялся все глубже и глубже, ничего при этом не ощущая. И вот глаза стали слегка увлажняться. Я ехал меж деревьев, спотыкаясь об кочки, и кажется совсем затерялся.
И вот деревья поредели и я выбрел в это странное место, которое он уже где-то, как ему казалось видел. Это была огромная поляна покрытая странными розовыми цветами. поляна была на берегу озера, а невдалеке возвышался высокий октаэдр, покрытый цветами. Я понял, что это место я и видел в своих снах. Я оставил велосипед, и стал погружаться в эту цветущую пышность. Я желал быть поглощенным этими цветами. Разложиться здесь, чтоб они напитали свою красоту моей немощной плотью. И вечно остаться в этой тишине, где нету больше ничего кроме солнца и дыхания ветерка. Я, боясь задеть хоть один из цветков, дошел у октаэдра и стал на озерную гладь. Здесь остановилось все, даже время. Я опомнился лишь тогда, когда Солнце опустилось за деревья и стало темнеть. Вспомнил что нужно идти домой, мать уже наверняка заждалась. Я стал приезжать туда каждый день, и просто был счастлив находиться там. И с досадой уезжал, лишь когда начинало темнеть. Но я мог бы жить там вечно, подобно этим цветам.
Однажды ночью я снова проснулся в слезах. Я снова чувствовал эту сильную печаль и каким то предчувствием знал, что там, на том поле то, что излучает ее, то что почему то ощущаю только я.
Я долго метался и не мог решиться, но меня тянуло туда так сильно, что я не мог остановиться. Я тихо, чтобы не разбудить маму вышел из квартиры, и направился к поляне. В кромешной лесной тьме я таки сумел найти дорогу, чувствуя откуда исходит ощущение.
Я приближался к поляне. Я осторожно выглянул из-за дерева, и меня пронзил дикий испуг. Огромная фигура в синем сидела ровно на том месте, склонившись возле октаэдра. Та же, что и во сне. Я пригнулся и сквозь кусты, преодолевая желание умчаться отсюда и снова запереться в шкафу, наблюдал. Я боялся даже дышать, я застыл и смотрел на фигуру. Почему то сердце забилось так странно. И из глаз лились слезы. И вот фигура вдруг вздела свою руку к тому, что оказалось покрывалом. Оно сняло его с головы. Это была огромная синяя девушка. У нее были длинные белые волосы и тонкий нос и прекрасные, печальные глаза. Она начала что-то тихо говорить, я не мог разобрать что, но голос ее был прекрасен. Я не мог оторвать взгляд от ее лица. Оно было неописуемо красиво. Ее лицо было все в слезах. Она притронулась до октаэдра и вдруг направила взгляд прямо в мою сторону. Прямо мне в глаза, словно внутрь моего существа. Я понял что она знает, что я здесь нахожусь. Я бежал оттуда как только мог. Я бежал без остановки до дома, и только там наконец почувствовал себя в безопасности.
Я отдышался, но мыслями как будто все еще был там. В последующие дни я боялся ходить на поле. Но каждый день, даже когда целый день проводил на велосипеде, я не мог забыть ее. Ее лицо не выходило из головы. Я отчетливо помнил ее взгляд, прямо в мои глаза, прямо в мою душу. Я думал о ней постоянно. Меня тянуло туда каждый день, я хотел снова увидеть ее. Я стал выкрадываться туда по ночам. Я приходил на поле и ждал. Один день, два, неделя, две - ничего не происходило, лишь цветы и тишина. Я начинал плакать, но уже потому что не мог взглянуть на ее лицо снова. Я перестал даже пытаться, убедил себя что это бесполезно. Но не мог изжить это из памяти. Лето прошло. Учебный год. Еще одно лето. Тем летом я еще по привычке навещал поле, но даже его необьяснимая магия не могла больше заполнить ту зияющую пустоту , что была в моей душе.
Следующим летом я это место уже не навещал, а потом и вовсе забыл о нем. Годы прошли, я кое как окончил школу, поступил на ненавистную специальность, которая настолько отчуждала меня, что из-за прогулов меня даже не допустили к зачетам. Дальше работа, к которой тоже душа не лежала, увольнение, снова работа, и снова, и снова....
Чувство пустоты никуда не ушло. Я забывался проводя время в интернете, находя сиюминутные увлечения, убеждая себя, что саморазвиваюсь и осваиваю что-то, но энтузиазм к которым остывал дай бог за месяц. Все это выветривалось и забывалось очень быстро, большая часть молодости была потеряна в никуда, да и вся следующая жизнь обещала быть такой же. Иногда я подумывал о суициде, но никогда не доходило даже до попыток. Пустота в итоге осталась единственным моим спутником.

>>654082
.
Я снова стал вспоминать о ней. Но постоянно плакал, поскольку знал что не встречу больше.
Я стал вспоминать про то место. Единственное в моей идиотской жизни пространство-время, где было хорошо.
Я никогда еще не был там зимой.
Я доехал туда, и пошел по лесу пешком. Каким то образом, словно вычерпнув память из глубин подсознания, я смог снова найти эту поляну. Каким-то образом все цветы заледенели лишь слегка припорошенные снегом. Как и монолит стоявший там. Озерная гладь была скована льдом.
Там было бесконечно тихо. Это место как и раньше, дышало своим собственным, испокон эонов сложившимся ритмом. Сначала я испытал безграничный поток спокойствия, даже блаженства. Но потом воспоминания о ней ворвались лавиной, снова напоминая о том чего никогда не будет и возможно и быть не могло. Я пошел домой. Я думал это пройдет, но эти образы не выходили из головы, была уже глубокая ночь, и я не мог забыть ее. Вся жизнь прошла перед глазами, и чувствовалась лишь печаль, злость, усталость и бессилие. Пора было кончать это нелепый, нескладный фарс под названием моя жизнь.
Я снова пришел на эту поляну. Она была еще красивее в свете Луны, все переливалось вокруг в ее свете, словно множество кристаллов. Здесь и сейчас, и только в этом месте я готов был умереть. Я сел возле октаэдра. Я в последний раз наслаждался тем ощущением блаженства, единственным впечатлением в моей жизни. Здесь я хотел закончится, среди этих прекрасных цветов, стать частью этой извечной красоты. Может только здесь я и жил, а все остальное было дурным видением? Ведь разницы не было никакой. Я взял с собой лезвие и высматривал как не ошибиться и попасть точно вдоль по артерии. Я стал резать, и наблюдал небольшая струйка забилась фонтанчиком окропляя снег, создавая красивый красно белый узор. Я сделал это. Теперь я лишь расслабился. Я снова видел ее образы, я хотел чтобы это было последнее что я вижу перед смертью. Я не мог сдержать слезы, они полились потоком. Снова эта печаль. Печаль, древняя словно Земля. Снова это чувство. Как тогда...
Глаза закрывались, я еле находил силы смотреть, но взгляд был мутный, и я плохо мог разглядеть что происходит. Последнее что я видел как ко мне приближается силуэт. Оно стало приближаться вплотную, огромного роста, выше деревьев. Я почуствовал как огромная рука схватила меня и подняла ввысь над Землей. Я лежал на огромной теплой ладони. Меня облила вода, на вкус слегка соленая. После этого я перестал чуствовать как кровь течет по руке. Я видел как оно подняло руку направляющим жестом и из-за деревьев выглянуло в небо что то огромное, похожее на руку. Последнее что я слышал был этот красивый голос: "Все будет хорошо, Витя!"