Понятие антижизни
Роман Дудин https://proza.ru/2020/05/15/1280

Где есть плюс, там может быть и минус. Минус означает противоположную от нуля величину и величину более низшую, чем нуль. Если у вас нет денег, и вы при этом ещё и должны, то это хуже, чем просто их не иметь. Если столбик термометра за окном опустился ниже нуля, это холоднее, чем просто состояние, когда лужи на улице замерзают. И если вы спустились в низину/шахту, высота которых ниже уровня моря, то значит, вы находитесь ниже, чем люди, купающиеся в море.
Значение антивеличины есть и в нравственности: если есть Люди, то есть и антилюди, если есть права человека, то есть антиправа, и, если есть жизнь, то есть и антижизнь. Но обо всём по порядку.
Представьте себя в чистом поле, где нет ни стен, ни крыши над головой, и вы никак не защищены ни от дождя, ни от ветра, ни от дикого зверя. И это условно можно принять за абсолютный нуль жизненных условий. А в альтернативу этому вам предлагается дом на горе, с отоплением, всеми удобствами, и запорами на дверях. Но с одной существенной особенностью: он стоит на краю обрыва, который ближайшей ночью падает вниз.
Возникает вопрос: что хуже: ночевать в холодном-сыром поле, где даже нечем накрыться, или в тёплом уютном доме, только в котором утро вы не встретите? В доме? Значит, это хуже, чем полный нуль. Так вот любое нормальное жилище дом (шалаш-землянка-изба-коттедж-дворец) – это счёт от нуля в плюс, а ловушка, которая вас похоронит – это счёт от нуля в минус.
Немного усложним вопрос: допустим, вы не знаете про опасность, и вас убедили, что всё нормально. И засыпать вы можете спокойно и крепко – это сильно выправляет минусовое значение обстоятельств? Вот если всё равно нет, значит ощущение того, что всё нормально, не является гарантом того, что дело в плюсе. И с того самого момента, когда человек оказывается в ловушке, находясь уже за чертой необратимости (будь то в силу обмана, который ему не раскрыть, или каких иных факторов, делающих его беззащитным перед силой обстоятельств), можно считать, что уровень его жизненного благополучия ушёл в минус.
Что есть антиправо? Ну, возьмём, к примеру первое право человека – право жизни. Под этим понятием подразумевается возможность жить, и не зависеть в этой возможности от чьей-то воли, а также наличие каких-то сил, защищающих это право. Как будет выглядеть антиправо в отношении жизни? А представьте, что человеку в голову вставят микрочип, делающий его мысли и действия подконтрольными тому, кто имеет к нему доступ. А также, позволяющий подать любой силы болевой сигнал на любой нерв, генерируя страдания любого уровня. И посредством активного применения этой системы будут доводить человека до состояния, когда ему бы захотелось бы прекратить жить, но уйти из жизни ему не дадут, потому, что как только он попробует наложить на себя руки, его действия будут перехватывать и возвращать его тело на безопасную позицию. И как только он что-то задумает, об этом будут заблаговременно знать, и будут готовы его всегда своевременно остановить. И за сами попытки самому распоряжаться своей жизнью создавать такие болезненные ощущения, чтобы он даже и думать об этом расхотел.

Человек окажется в ловушке: жизнь станет адом, а вырваться из него окажется невозможным. И его будут заставлять делать действия, продлевающие его жизнь. Жизнь будет продолжаться, но только такая, которой сам её носитель не захочет. И он захочет уйти из жизни, а этого права за ним не признают. Всё то же самое, как при защите права жизни, только с точностью до наоборот: жизнь защищают, но вопреки воле субъекта (ну, или защищают право его поработителя иметь в своём распоряжении чужую жизнь – какая формулировка больше юристам понравится). Вот это и есть один из смыслов понятий антиправа и антижизни.
Можно ли применить понятие антижизни в мире, где технология ещё не доросла до таких кибер-чипов? Теоретически, можно. Например, можно взять людей, и сказать им «мы вам построим светлое будущее, а пока трудитесь в поте лица, и затягивайте пояса потуже, перетерпевая любые трудности». И эксплуатировать их в таком режиме, в каком они бы просто не выдержали и повесились бы, если бы не надежда на то, что вскоре всё должно измениться. Но перемен не давать, и динамить их доверие, заставляя жить в таком режиме дальше. А чтобы не расхотели перестать жить, мы их детей заставим нарожать. Обещаниями, что для них райская жизнь будет. И люди будут чувствовать ответственность перед ними, и не смогут расстаться с жизнью, потому, что кто же тогда, если не они, будут о них заботиться? И будут тянуть такую тяжёлую лямку, которую без них просто тащить не стали. А потом детей этих у них отберём, а людей загоним в лагеря, и заставим оттуда смотреть, как без них система воспитывает их детей, и учит их верить, что их родители плохие и во всём виноваты. И люди будут цепляться за своё существование, в надежде, что когда-то доживут до того дня, когда у них появится возможность встретиться со своими детьми и рассказать им правду. И ради только одного этого смогут терпеть такие лишения, которые без этого в жизни бы терпеть не стали бы. А потом, когда будут изведены все силы, которые только их смогли заставить взять в кредит у жизни, оставить их ни с чем из того, чем они рассчитывали этот кредит отдавать. И тогда, если всеми ухищрениями удастся из человека выжать столько страданий, сколько он сам бы не стал терпеть «в чистом поле по своей воле», то в меру этого появится смысл говорить об антижизни, которую его заставили прожил вместо жизни.
Обратите внимание: система может защищать жизнь своих жертв в любом случае. Если человека будут убивать вразрез её плану какие-то преступники, силы правопорядка могут его защищать. Если его будет убивать болезнь, система здравоохранения может её лечить. Если его будет убивать стихия или пожар, команды спасателей будут его вызволять из беды. И даже если он сам решится броситься с моста, приедет какой-нибудь психолог/спасатель/переговорщик, и будет пытаться его отговорить. Но только всё это может делаться с одной единственной целью – продление действия антиправа (ну или права на антижизнь), которое творит стоящая за этим система. И никакими плюсами это ещё может в данном случае ещё не являться. Не совершайте ошибку недоученного географа – не путайте верх с низом.
Можно ещё привести и такой пример. Живёт человек в обществе, в котором нет у него права говорить правду. А бороться за правду для него, допустим, главный смысл в жизни. А методы борьбы у системы с такими, как он, окажутся специфические. Она не убивает неугодных её элементов – она выворачивает их в их противоположности.
Ты утверждаешь неугодную системе правду – а мы тебя в спецпсихушку запрём, и объявим всем тебя ненормальным. А там уже будем доводить до невменяемого состояния, чтобы потом вернуть в нормальное, и выставить всё так, как будто ты был больным, а мы тебя вылечили.

Часть 1
Воскресенье

1

Что конкретно взорвалось, он так и не понял. То ли они наехали на мину, то ли
это был выстрел из гранатомета. Что, впрочем, это было – было уже не важно.
Хваленый российский бронетранспортер БТ-90 «Росток» разнесло практически в
щепки. Сергей отлетел в сторону, нарушая все мыслимые и немыслимые законы
притяжения и аэродинамики. Уже падая, где-то в подсознании мелькнула мысль о
том, что, наверное, не зря Министерство обороны отменило заказ на эти
бронетранспортеры. Или не отменило?
Очнувшись, первое, что он увидел была человеческая голова. Тот страх,
который он ощутил, нельзя было передать словами. И дело тут было вовсе не в
самом факте обезглавливания человека. Он понял, чья это была голова. Хосокава
Кацумото был строителем буддистского храма Рёан-дзи. Перед глазами мастера
Соами как сейчас стояла картинка аудиенции у Императора, где Кацумото клянется,
что построит сад из пятнадцати камней, который станет одним из величайших
символов Японии. Мастер Соами извлек свой меч. В конце концов, он самурай и
знает, что надо делать.
А что конкретно надо делать в таких случаях, знает каждый мальчишка. Надо
бежать. Бежать, что есть сил. Падать, вставать и снова бежать. Лучше выплюнуть
свои легкие. Пусть лучше остановится сердце. Главное, чтобы он не догнал. Тот
факт, что вампир не превращался в летучую мышь походил на издевку. Хотя к чему
спешить? До конца самого длинного из виноградников долины Луары оставалось
еще около двух миль. Шансов добежать до замка Бутеон, практически не было. Это,
не говоря о том, что стражники у ворот, наверняка, спят, после сегодняшнего
праздника сбора урожая. Но сдаваться он не собирался. Так учил его брат, имевший
на своем счету около дюжины убитых вампиров. По крайне мере, он не будет
считат…. Удар. Сильный удар в спину. И острая боль в шее, с левой стороны.
Это конец. Конец всем его мечтам. Конец всей его жизни. А ведь так все
хорошо начиналось. Отец вчера пришел домой в стельку пьяный и, пользуясь его
состоянием, он украл у него две пачки сигарет. И не какого-нибудь Беломора. Он
стащил Bond, а это дорогого стоит. За одну из пачек Витек с первого подъезда
обещал провести его на дискотеку. Причем провести не одного. Провести вместе с
ней! Дело оставалось за малым. Позвать Кристинку.