>>5953
Ты бы хоть матан изучил сначало.

Сонбун (кор. 출신성분, chulsin sŏngbun — чхульсин сонъбун, ханчао от 出身 — «происхождение», 成分 — «элемент») — система аскриптивного статуса, используемая в КНДР. Сонбун основывается на политическом, социальном и экономическом положении прямых предков, а также на поведении родственников, и определяет уровень доверия к человеку, количество его возможностей[2] и даже доступ к хорошему питанию[3]. Сонбун влияет на количество образовательных и трудовых возможностей и, в особенности, на то, может ли человек вступить в правящую партию КНДР, Трудовую партию Кореи[1][2]. Чучхеисты и другие люди, симпатизирующие КНДР, отрицают отчёты и сообщения СМИ, сообщающие о существовании данной системы, считая, что они исходят от буржуазных источников и людей, которые недостоверно описывают КНДР.

Сонбун (кор. 출신성분, chulsin sŏngbun — чхульсин сонъбун, ханчао от 出身 — «происхождение», 成分 — «элемент») — система аскриптивного статуса, используемая в КНДР. Сонбун основывается на политическом, социальном и экономическом положении прямых предков, а также на поведении родственников, и определяет уровень доверия к человеку, количество его возможностей[2] и даже доступ к хорошему питанию[3]. Сонбун влияет на количество образовательных и трудовых возможностей и, в особенности, на то, может ли человек вступить в правящую партию КНДР, Трудовую партию Кореи[1][2]. Чучхеисты и другие люди, симпатизирующие КНДР, отрицают отчёты и сообщения СМИ, сообщающие о существовании данной системы, считая, что они исходят от буржуазных источников и людей, которые недостоверно описывают КНДР.

Личные дела заводятся силовиками и партийными кадрами на каждого северокорейца[1] с момента наступления ему или ей 17 лет и обновляются каждые два года[3]. Обычно сонбун сложно улучшить, но он может быть понижен по разнообразным причинам, таким как недостаток политического энтузиазма, брак с кем-либо из более низкого сонбуна, или осуждение, в том числе члена семьи, за преступления — политические или другого рода

>>6046
Объясняется это чрезвычайно просто: огромные силы империя тратила на то, чтобы контролировать буквально каждый чих своих подданных. Государственные люди, чиновники и служащие, в том числе по духовной и военной части, составляли в некоторые годы до десятой части населения страны. Вся эта орава должна была изображать крайне важную для государства жизнедеятельность. Поэтому жизнь турка была запротоколирована, зарегулирована и обставлена разными правилами и запретами. Султану никогда не лень было подмахнуть очередной фирман о запрете каблуков толще пальца, о вредности кофе, о том, какого размера должна быть слива на лотке продавца фруктов и какого цвета фартук на нем. Каждый подданный облагался десятком разного вида налогов, поэтому невозможно было вывезти из сада тележку репы или купить осла без разрешения налогового чиновника. За любое нарушение налагались штрафы, тюремные заключения, битье палками и каторжные работы. Запрещалось не посещать мечеть по пятницам. Запрещалось под угрозой серьезных взысканий выходить из дома после захода солнца. Религиозная полиция обнюхивала подозрительных на предмет винного запаха, запрещенного для мусульман, и рылась в телегах, проверяя, не везут ли там неучтенных женщин. Если в квартале или деревне кого-то убивали, а убийцу не находили, то весь квартал платил гигантский, разорительный штраф в казну. Случайная смерть тоже казалась подозрительной и требовала приезда судьи, которого нужно было кормить, принимать и давать ему бакшиш (взятку), поэтому мертвые тела часто путешествовали по вилайетам — их подкидывали по ночам к соседям.

Ремесленные и торговые цеха регулировали жизнь лавочников и мастеров. Сельские жители по большей части были крепостными, за ними следили управляющие.

В армии тоже царила жесткая дисциплина. В элитные войска янычар набирали мальчиков-детей из завоеванных народов, и те до глубокой старости жили в казармах, лишенные права на семью, — под надзором своих командиров.

Еще один особый фактор — не столь редкий для Азии, но диковинный для Европы — то обстоятельство, что у османов не было аристократии. Класс, наиболее склонный к ограничению единовластия, класс, высоко ценящий свои права, класс образованный и сплоченный был важнейшим игроком на политических аренах, но турки им как-то не удосужились обзавестись. Там были владельцы пожалованных наследуемых владений — тимаров, там были семьи представителей высшего духовенства, но никакими сословными правами или гарантиями никто из них не обладал. Шевеления брови султана было достаточно, чтобы голова визиря оказалась на золотой тарелке, предназначенной именно для этих целей (чиновникам попроще полагалась серебряная, головы всякой мелочи кидали на тарелку деревянную).

Фактически вся собственность в государстве была собственностью султана, а все его подданные были вполне официально его рабами. Каким бы чином ты ни обладал сегодня, завтра можешь лишиться всего, а твои дети будут в кожаных мешках воду по трущобам разносить. Так что собственно наследственной знати турки не знали, хотя, конечно, зажиточные и уважаемые семьи старались общаться в своем кругу, а дети обычно наследовали должности своих отцов.

Было ли османское государство успешным проектом? Смот­ря что считать успехом. В начале своего существования османы смогли собрать достаточно сил, чтобы подмять под себя всех слабых или одряхлевших соседей. После же вся энергия этой огромной массы людей была кинута на то, чтобы закуклиться, остановить время и не совершать резких телодвижений. Невероятное количество чиновников парализовало в империи жизнь, взяточничество было не то что нормой, а непреложной основой бытия, любое новшество воспринималось с опаской, наука сводилась к изучению Корана, чрезвычайно слабой литературе и кое-какой медицине, основанной на предписаниях древних. Любые новации — что в бизнесе, что в науке, что в культуре — воспринимались как опасные и немедленно запрещались, а виновных карали. Например, долгое время Турция была крупнейшим импортером перца, поскольку управляющие землями не давали крестьянам добро на выращивание этого заморского растения. Новые иностранные лекарства запрещено было ввозить в страну, новые товары десятилетиями ждали милостивого согласия султана на продажу.