Оп открыл глаза: листья над головой. Дерево. Тень. Тепло.
— Что за хуйня?
Он точно помнил, что засыпал в своей хате на окраине Твери. На полу валялись пустые бутылёчки из-под боярышника и перчика, прожжёный от сигарет диван с вылезшими пружинами, убитая и грязная хата, в которой в последний раз убиралась ещё его мать, пока была жива.
— Допился, блядь! Прям как Василий Потапыч, царствие ему...
Оп по инерции начал перекрещиваться.
— Ой, блядь, это ещё что такое?
Рука была явно не его: маленькая, с ухоженными пальчиками, с ровными ноготочками. Эта рука явно в жизни не держала стопаря и не знала как чинить жигуль под дождём.

Оп опустил глаза вниз: ладно, напился, объебенился, бывает. Но таких приходов у него ещё не было! Вокруг точно не его хата. Не было и города, проклятой обоссаной Твери. Не было вообще, блядь, нихуя: окраина леса. Поле. Шум травы. Какие-то кузнечики. Тёплый ветерок, который приятно пах. Но самое ужасное: тело было не его! Не было больше пивного пуза, за которым он не видел своего коротыша последние восемь лет. Зубы были на месте: оп провёл языком внутри рта. Ни одной пломбочки! Он дыхнул в ладонь: пахнет не кислой хуйнёй и перегаром, а обычным дыханием c каким-то лёгким цветочным ароматом. И эта рука... рука была точно не его!

— Ёб твою мать! Это ещё что за нахуй?
Оп снова выругался: он был одет в платьице. Он, мужик, боров, настоящий скуфяндрий - и в платье. И в колготках! Каков пиздец, а? Это что, кто-то из его вчерашних собутыльников над ним так прикололся? Оп сел обратно под дерево, приложив руки к голове и попытался вспомнить: так, там, кажется, был Артёмка из второго подъезда, Наташка, его баба, Игорян, отличный слесарь... Вроде бы, никто из них ни в какой гомосятине замечен не был. Так что же случилось-то?

На дальнем краю леса поднялся лёгкий дымок:
— Там, кажется, кто-то идёт? — оп поднял глаза. — Может, мужики выйдут и скажут, что прикольнулись надо мной, ведь правда? Господи спаси! — он отчего-то решил начать молиться. — Тьфу, зараза!
Плевок получился жалким.
Внезапно захотелось поссать. Тело, в которое оп попал, захотело поссать. Он повёл головой: помимо птичек, которые летали туда-сюда и пели свои песенки и того странного пыльного облака на горизонте не было никого. Оп встал, прошёл несколько шагов. Сел за деревом. По инерции, на каких-то рефлексах чуть задрал платье, спустил трусы вниз... весело побежала струйка золотого цвета, быстро впитываясь в землю. Оп даже сперва не уловил что же не так: он ссал сидя! Это было привычным для его тела! И, мало того, джинжика не было! А была... самая настоящая пизда.
— Ебать, вот это приколы!
Оп натянул трусы, не подтираясь, встал, опёрся о ствол дерева и захохотал: хуже уже просто быть не может.

Может. Оказывается, что может.
Пыльное облако остановилось. Оп увидел напротив себя стадо каких-то животных... животных ли? Темнокожие. С какими-то гривами, отдалённо похожими на львиные. В набедренных повязках. В масках, в белых масках с рогами.
И против них - оп. В белом платьице, в белых колготочках, с золотыми волосами.
— Господа, не подскажете, как пройти в библиотеку? — чувство юмора не покинуло опа даже в такой сложной ситуации.
— Гыыы. Самка. Самка. Пизда. Пизда хлюп-хлюп. Народ чурл доволен! - проговорил один из стоящих перед опом... животных?
Оп неловко улыбнулся и попробовал убежать. Через десяток шагов его поймали.
Мускулистые тёмные руки стали разрывать на нём одежду. И эти чёрные члены кругом...
— Блядь, как же мне не везёт! - только и успел подумать оп, пока первый из "народа чурл" заправлял внутрь него свой шланг.