Позитивные утилитаристы посчитают, что только первый вариант продиктован требованиями морали. Иначе окажется, что главной ценностью является счастье, а ценность личности лишь побочна. Но ценность личности заключается не в способности приумножать счастье, напротив, ценность счастья в том, что оно делает жизнь людей лучше. Человек не является всего лишь сосудом для счастья, для которого не имеет значения, какое количество ценной субстанции в нем содержится. Для человека очень важно количество счастья в его жизни. Если мои выводы правильны, тогда несимметричность радости и страданий отчетливо видна и широко признана. Причина отрицания нормисами в том, что принятие претит нашей природе, и потому человеку легче отрицать существование асимметрии, чем принять дальнейшие выводы. Если кто-то желает уже сейчас услышать мое мнение, может прочитать первую главу седьмой части, но пока я отложу дальнейшие рассуждения. Чтобы показать, почему появление на свет всегда несет вред, необходимо сравнить два случая: в первом случае личность существует, во втором – никогда не существует. Учтя выше приведенные доводы, я составил схему

Случай 1.
(личность существует)
Случай 2.
(личность не существует)
Присутствие страданий
(плохо)
Отсутствие страданий
(хорошо)
Присутствие удовольствия
(хорошо)
Отсутствие удовольствия
(не плохо)

Если я прав, в таком случае, присутствие страданий плохо, а присутствие удовольствия – хорошо. Однако, учитывая все озвученное выше, отсутствие страданий есть хорошо, даже если некому это ощутить, а отсутствие удовольствия – не плохо, именно потому, что некому ощутить его отсутствие. Существует иной взгляд на оценку наличия и отсутствия удовольствия. Там для сохранения симметрии отсутствие удовольствия стало плохим. Это слишком сильная оценка, т.к. в этом случае придется сожалеть, что человек не существует. А это не заслуживает сожаления.
Если страдания – «плохо», а удовольствие – «хорошо», и отсутствие страданий – «хорошо», а отсутствие удовольствия – «не хорошо», нельзя говорить ни о какой симметрии.

Те из вас, кто согласятся с Теннисоном в том, что лучше любить и потерять, чем никогда не любить, могут так же судить и о появлении на свет. То есть, что лучше существовать и проиграть (через страдания и смерть), чем не существовать вовсе. Не стану рассуждать, действительно ли лучше любить и потерять. Есть огромная разница между любовью и рождением. Ни разу не любивший человек лишен радости любви, и это, по моему мнению, «плохо» (хуже ли это, чем любить и потерять, уже другой вопрос). С другой стороны – не-рожденный человек вообще не испытывает лишений, а это я считаю «не плохим». Большинству людей сложно смириться с тем, что рождение всегда несет вред, и чаще всего они не сожалеют о своем рождении. И многие рады тому, что родились, т.к. им нравится их жизнь. Но эти взгляды ошибочны по причинам, озвученным мною ранее. Если кто-то доволен своей жизнью, это не значит, что его существование лучше не-существования, т.к. не родись этот человек, он не был бы лишен радости жизни, соответственно это не было бы «плохо». И наоборот – вполне логично сожалеть о своем рождении, если человек недоволен своей жизнью. В данном случае, если бы он не был рожден, он не страдал бы и не ощущал отсутствия радости, что есть благо, даже если при этом, будучи не-рожденным, человек не ощутил бы этого блага.

Некоторые возразят, что личность не может заблуждаться в том, сожалеет ли она о своем существовании или нет. Равно как личность не может заблуждаться о том, страдает она или нет. Таким образом, если высказывание «я рад, что родился», с которым согласятся многие люди, эквивалентно «мне лучше было родиться», тогда нельзя ошибиться, что лучше – существование или не-существование. Но проблема заключается в том, что эти два высказывания не эквивалентны.
Допустим, человек действительно может с уверенностью заявить, что в данный момент он рад тому, что родился, но из этого не следует, что он с такой же уверенностью скажет, что рождение лучше, чем не-рождение. Кроме того, на определенном этапе жизни человек может быть доволен своей жизнью, а в дальнейшем/ранее, он может сожалеть о своем появлении на свет. Но разве можно одновременно и радоваться и сожалеть о факте своего рождения? Является ли чья-то субъективная оценка отражением общего мнения в вопросе, что лучше – родиться или не родиться? Причем это не зависит от того, меняет ли человек в ходе жизни мнение о своем рождении. Тот факт, что большинство людей не сожалеют о появлении на свет, связан с тем, что они обладают слишком радужными представлениями о качестве своей жизни. В следующей части я докажу (как минимум, оптимистам, т.к. пессимисты и так осведомлены, насколько несчастно существование), что жизнь в действительности гораздо хуже чем кажется.

Люди зачастую отрицают, что их жизнь плоха, и уж тем более отрицают, что жизнь плоха настолько, что лучше было бы не появляться на свет. Многие в целом довольны своей жизнью. Столь широко распространенное блаженное заблуждение часто воспринимается как доказательство моей неправомочности. Как можно говорить, что жизнь – зло, если столько людей любят свою жизнь? Как рождение может причинять вред, если многие благодарны своему появлению на свет? На самом деле есть веская причина считать субъективную оценку качества жизни ошибочной. Известно множество психологических факторов, заставляющих людей заблуждаться.

Одним из этих факторов является так называемый «синдром Поллианны». Иначе говоря, склонность к оптимизму. Синдром проявляется по-разному, например, такие люди склонны чаще возвращаться к положительному опыту нежели отрицательному. Во множестве исследований респонденты, которых попросили вспомнить что-нибудь из своего прошлого, вспоминали гораздо больше приятных эпизодов, нежели неприятных. Такая избирательность искажает нашу оценку хода жизни. Мало того, искажается и суждение относительно будущего. Люди склонны приукрашивать, размышляя о предстоящих событиях. Поллианнизм влияет как на представления о прошлом и будущем, так и на субъективную оценку текущего состояния вещей. Многие исследования в этой сфере показывают, что наша оценка благополучия значительно сдвинута в сторону положительно конца шкалы. Например, очень малое количество людей описывает свое состояние как «не очень счастлив». И в то же время подавляющее большинство склоняется либо к «достаточно счастлив», либо к «очень счастлив». Оказывается, многие считают себя счастливее остальных, либо счастливее среднестатистического человека.

Зачастую факторы, способные улучшить качество жизни, не влияют на субъективную оценку этого качества. Допустим, субъективная оценка состояния здоровья связана с оценкой качества жизни, при этом объективная оценка физического состояния не так уж высока и не соответствует представлениям человека. Даже в тех случаях, когда неудовлетворительное состояние здоровья влияет на оценку общего благополучия, эта оценка остается завышенной. В любой стране бедные люди так же (или почти так же) счастливы, как и богатые. Образование и профессия также не влияют (или очень мало влияют) на оценку.

Еще один психологический феномен, искажающий нашу оценку качества жизни, а также отчасти объясняющий поллианнизм – это адаптация: приспосабливание или привыкание. За резким ухудшением условий жизни следует значительное недовольство, но человек склонен привыкать к ситуации и корректировать собственные ожидания. Исследователи могут иметь разногласия относительно уровня адаптации в разных сферах жизни, но все сходятся в том, что адаптация имеет место быть. В результате, если удовлетворенность жизнью не возвращается на прежний уровень, то хотя бы приближается к нему (даже ближе, чем может показаться). В связи с тем, что на субъективную оценку благополучия влияют недавние изменения в жизни, эту оценку нельзя считать достоверной.

Чтобы взглянуть на вопрос с точки зрения гедонизма, необходимо выделить три душевных состояния: негативное, позитивное и нейтральное. Среди негативных могут быть – дискомфорт, боль, страдание, горе, чувство вины, раздражение, скука, волнение, разочарование, стресс, страх, скорбь, одиночество. Среди позитивных – удовольствие в широком смысле. Его можно поделить на два типа: Удовольствие от облегчения негативного состояния, например, утихание боли, смягчение зуда, отступление скуки, стресса, рассеивание страха и волнения, успокоение чувства вины. Истинное удовольствие, например, чувственное: вкус, запах, изображение, звук, прикосновение. Или же не чувственное: радость, любовь, возбуждение. Некоторые виды удовольствия относятся и к тому, и к другому типу. Например – удовольствие вкусно пообедать, будучи голодным. Для сравнения, невкусный обед, утоляющий голод, принесет удовольствие от облегчения, но не доставит истинного удовольствия. Нейтральные состояния – ни негативны, ни позитивны. Например: отсутствие боли, страха, стыда (не путайте с облегчением этих состояний!).
По психологическим причинам, обозначенным выше, люди привыкли не замечать, как часто мы находимся в негативных (пусть даже умеренно) состояниях. Вспомните ежедневные ощущения, вызывающие негативную реакцию: голод, жажда, наполненность мочевого пузыря и кишечника, усталость, стресс, температурный дискомфорт, зуд. Миллионы людей испытывают некоторые из этих неудобств хронически. Они не могут утолить голод, согреться, избежать стресса. Даже устраняет эти состояния человек не так быстро, как хотелось бы, или не полностью, и потому продолжает испытывать их ежедневно в определенной степени.

Если задуматься, бόльшая часть дня сопровождается тем или иным негативным ощущением. Человек испытывает жажду и голод несколько часов в день, если, конечно, не ест и пьет достаточно часто, чтобы предотвратить эти состояния (или устраняет их сразу же после появления). И если человек не лежит в кровати весь день, он, скорее всего, испытывает усталость бόльшую часть своей жизни. Как часто человеку не холодно и не жарко, а именно так, как нужно? Конечно, мы в основном не задумываемся, как часто испытываем дискомфорт по той или иной причине, что объясняется психологической защитой. По причине поллианнизма мы не замечаем плохого (особенно относительно не слишком плохого). Такую же роль играет адаптация. Люди настолько привыкают к этим доминирующим состояниям, что не замечают их вовсе. И т.к. подобный дискомфорт испытывают все без исключения, человек не считает это фактором, влияющим на оценку качества жизни. Но это не означает, что это правда! Столь высокая степень дискомфорта безусловно существенна для точки зрения гедонизма.

Существует ли обязанность НЕ размножаться? Доказывают ли мои доводы, что в действительности воспроизводство неправильно? Может быть, существует обязанность НЕ производить детей на свет? Может, размножение не запрещено, но и не обязательно? Некоторые могут согласиться, что в определенных случаях перед человеком стоит долг воздержаться от воспроизводства, например, если жизнь потенциального ребенка будет особенно несчастной. Передо мной стоит вопрос: обязанность отказаться от деторождения стоит перед каждым человеком? Ответ «да» будет остро противоречить наиболее укоренившемуся и сильному человеческому желанию – желанию размножения. Размышляя над тем, хорошо ли деторождение, необходимо помнить, что это желание может серьезно повлиять на наши суждения. И все же, слишком неосторожно будет безоговорочно критиковать деторождение, не рассмотрев интересы продолжателей рода. Для начала необходимо разделить причины, толкающие к деторождению, на: 1) желание продолжения рода; 2) желание совокупления; 3) желание быть родителем.

Желание продолжения рода означает заинтересованность в появлении на свет нового человека – генетического потомка. Отказ от воспроизводства в таком случае приведет к фрустрации. Не у всех, но у множества людей есть такое желание. Желание совокупления означает потребность в сексуальном акте, соитии. Удовлетворение этой потребности тесно связано с удовлетворением желания продолжения рода. Многие были рождены не в результате осознанного решения родителей, а лишь потому, что те удовлетворили свое желание совокупления. Но т.к. желание совокупления возможно удовлетворить, не производя детей (в случаях, например, успешного использования контрацепции), род не будет продолжен, но сексуального желание все равно будет удовлетворено. Для этого требуется лишь обоюдная забота о контрацепции до наступления менопаузы. Такая предосторожность хоть и будет дополнительной заботой, однако настолько ничтожной, что ни в коем случае не перевесит вреда от потенциального рождения. Желание родительства – это желание воспитывать ребенка, желание установить теплые родственные отношения. Чаще всего данное желание удовлетворяется посредством воспитания генетического потомка, однако это не обязательно, можно воспитать и установить родственные отношения с ребенком, не являющимся вашим кровным потомком. Таким образом, удовлетворение желания родительства возможно без рождения нового ребенка. Покуда существуют брошенные, осиротевшие дети, будет возможным реализовывать свой родительский инстинкт, не производя собственных детей. Хотя рождение собственного потомства – это наипростейший способ. Усыновление является сложным процессом, затратным как эмоционально, так и экономически. Через этот процесс чаще проходят те, кто не могут иметь собственных детей, но есть люди, которые предпочитают усыновление, несмотря на фертильность. В любом случае, воспитание без продол возможно посредством усыновления. Однако если человечество откажется от деторождения, и в мире не останется брошенных детей, пострадает не только желание продолжить род, но и желание быть родителем.

Невозможно завести ребенка ради интересов самого ребенка; для понимания этого не обязательно даже читать аргументы из второй части (которые, однако, доказывают, что из всех лиц, участвующих в рождении, ребенок не будет получателем блага). Я не имею в виду, что родители, решившись на рождение, не заботятся об интересах будущего ребенка, а имею в виду, что какие бы мотивы ими не двигали, ребенок не приобретет блага от появления на свет. И если родители считают, что делают добро будущему ребенку, они заблуждаются. Детей заводят по разным причинам. Я считаю, что даже в случае осознанного выбора, родителями движут различные желания, например, желание п; возможно даже, что детей заводят в интересах других людей. Например, на радость будущим бабушкам и дедушкам, для поддержки государства или ради сохранения нации. И даже в этих случаях, интересы «других», скорее всего, будут совпадать с желаниями родителей. Появление внуков прекратит жалобы бабушек и дедушек, воспроизводство ради государства или народа подарит определенный статус. Значит, косвенно родители так же получат выгоду. Они удовлетворят желание продолжения рода и родительства, смогут воспитать детей, установить с ними близкие отношения, те потом принесут внуков, укрепят социальные гарантии, позаботятся о родителях в старости. Дети даруют родителям некоторую бессмертность, нося их гены, их идеалы и идеи, передавая это следующим поколениям. Все это – замечательные причины, и все же они не оправдывают рождение. Хотя бы потому, что все эти выгоды доступны и при усыновлении ребенка. Конечно, при этом какие-то желания – например, желание продолжить род – не будут удовлетворены. Тот факт, что детей заводят в интересах других (или себя), не вполне показывает, насколько рождение плохо. Я не утверждаю, что удовлетворять любые свои желания неправильно, но если при этом наносится вред другим людям, получение выгоды неприемлемо. Если человек согласен, что рождение наносит вред, то единственный способ для него оправдать рождение – это признать этот вред незначительным. В таком случае польза для родителей и других превысит вред для ребенка. Но если признать, что вред огромен? Чем тогда оправдать деторождение?

Желаемое, но недосягаемое, может перестать быть желаемым («кислый виноград»). И наоборот: нередко при неблагоприятных условиях, например, будучи вынужденным питаться лимонами, человек подстраивает свои желания под обстоятельства («сладкие лимоны»).5 Учитывая, какое количество вреда несет появление на свет, насколько это тяжелый психологический груз, можно предположить, что мы погружены в самообман, и в действительности все не так радужно. И если так, будет не важно, что большинство не сожалеют о своем рождении, аргумент не будет иметь силы. Приведу наглядную аналогию. Зная о вреде рабовладения, мы не могли бы оправдать рабство довольством и счастьем рабов, особенно зная о психологических факторах, делающих рабов довольными и счастливыми.6 Точно также всеобщая удовлетворенность жизнью не может оправдать рождение новых людей. Противники могут заявить, что отказ от воспроизводства – слишком большое требование. Не отрицаю, что воздержаться от рождения детей нелегко, учитывая природу инстинктов человека. Но настолько ли это трудно? Ранее я упоминал, что некоторые готовы согласиться с необходимостью воздержания от деторождения, скажем, если жизнь будущего ребенка будет крайне несчастной. Они согласятся, что в таком случае рождение будет нести вред. Предполагаю, что отказ от деторождения в любом случае дается нелегко.
Если же допустить, что родителям в будущем несчастного ребенка будет легче воздержаться от рождения, не должно быть это трудно и для обычных родителей (т.к. они не имеют понятия, будет их ребенок счастливым или нет). Ключевое значение имеет качество жизни будущего ребенка. Иными словами, нормально требовать от родителей потенциально несчастного ребенка воздержания от рождения, однако от тех, у кого дети будут счастливыми, мы этого требовать не можем. То есть дело не в самом воздержании, а в условиях, в которых эта мера требуется. Я готов допустить, что требование отказа от деторождения оправдано лишь в случаях, если будущее ребенка абсолютно несчастно. Загвоздка в том, что такой является жизнь в любом случае. Считающие иначе не вполне готовы отстаивать свое мнение, ведь они не в силах силой воли сделать так, чтобы жизнь ребенка стала счастливым исключением. Согласившись с тем, что необходимо воздержаться от рождения несчастных детей, следует согласиться и с тем, что это требование не настолько уж суровое. И если в этом я заблуждаюсь, и рождение детей все-таки не аморально, из доводов, приведенных во второй и третьей части, становится видно, что предпочтительнее не заводить детей. Может быть, появившийся на свет ребенок не будет жалеть о своем рождении; тот, кто не появился на свет, совершенно точно не будет сожалеть о том, что не родился. Поскольку появление на свет не в интересах потенциальных людей, наиболее правильным будет воздержаться от их рождения.

Можно сказать, что не только инвалиды с серьезными ограничениями, но и вообще кто угодно может подать иск на родителей за испорченную жизнь. Однако ранее я пришел к выводу, что пока еще есть необходимость в узаконивании права на деторождение. И хотя я считаю, что это право со временем должно быть упразднено, произойдет это только по очень веским причинам. Если так, должно быть и право производить на свет детей с относительно хорошим качеством жизни. В случае принятия такого закона, уже не каждый сможет подать иск за испорченную жизнь (теоретически такая возможность может иметься).
В таком случае любой человек должен иметь законное право иметь детей, однако и дети, в случае, если жизнь их не удовлетворит, должны иметь право подать иск за испорченную жизнь. Что мало осуществимо. Для обоснования иска необходимо будет доказать, что ответчик действовал неразумно, но разве это можно доказать, когда существует закон, гарантирующий право на деторождение? Напоминаю, что существование этого права основывается на возможном существовании справедливых разногласий.

Это касается исков от людей с относительно хорошим качеством жизни. Могут ли инвалиды подавать в суд на виновных в их рождении? Подразумевается, что при планировании ребенка нужно постараться родить того, у которого будет лучшее качество жизни. Но здесь нужно быть осторожным. Как было сказано ранее, здоровые люди склонны слишком низко оценивать качество жизни инвалидов. Конечно, подавая иск от своего имени, человек не может считать, что переоценивает уровень своей жизни. Но зачастую инвалиды не в состоянии подать иск самостоятельно, и тогда действуют через своих представителей. А здесь уже существует серьезная опасность, что здоровые судьи и присяжные будут оценивать дело по своим (недостоверным) стандартам, сквозь призму опыта своей полноценной жизни. Они будут склонны сопереживать людям с ограничениями, даже если другие инвалидов с такими же ограничениями не будут считать свою жизнь испорченной. Многие, скорее всего, не посчитают это проблемой, полагая субъективную оценку качества жизни достоверной (как говорится, инвалиду лучше знать, испорчена его жизнь или нет). В таком случае, конечно, мнение других людей с подобными ограничениями не будет играть значения. Однако я считаю, что для доказательства вины мнение таких же инвалидов будет очень важно: если подача иска будет возможна только в самых серьезных случаях, необходимо иметь представление, что является серьезным, а что нет. Именно для этого нужно сравнение с другими случаями инвалидности.

Защитники прав инвалидов указывают также и на другую проблему. Если принять, что жизнь с ограничениями лишь немногим хуже обычной жизни, возможно, этого будет недостаточно для признания жизни «испорченной» и, соответственно, для подачи иска. Ведь бывают ситуации, когда здоровые люди без физических и психических ограничений живут гораздо хуже, чем люди с ограничениями. Например, уровень жизни зрячего человека, живущего в полной нищете, может оказаться ниже уровня жизни слепого, имеющего доступ ко всем благам. Порой, даже полностью парализованный человек более счастлив и доволен жизнью, чем здоровый спортсмен. Несмотря на описанные выше проблемы, все-таки представляется возможным говорить об исках за испорченную жизнь. Чтобы оценить тяжесть случая, необходимо взять эти проблемы под контроль. Я думаю, можно представить жизни полные столь тяжелых страданий, что право на подачу иска покажется нам безусловным.