Я попросил Редактора сводить меня в Отдел поэзии, и он охотно провел
меня через эти тихие редакционные коридоры в большой и довольно шумный
зал, у входа в который висело объявление:

ПАЛКИ, ЗОНТЫ И ИНЫЕ ОПАСНЫЕ ПРЕДМЕТЫ
ПРОСЬБА ОСТАВЛЯТЬ В ПРИХОЖЕЙ

- Какое зловещее предуведомление! - сказал я Редактору. - Неужели в наш
век возможно рукоприкладство, палкоприкладство и зонтикоприкладство?
- Увы, от Поэтов всего можно ожидать, - ответил Редактор. - Правда, на
Людей они не покушаются, но агрегаты от них всегда страдают. Так, в
минувшем году один молодой Поэт ударил палкой БАРСа, когда тот сказал ему,
что рифмы "любовь - кровь - вновь - бровь" существуют уже четыреста лет и
не являются открытием этого Автора. А в позапрошлом году одна начинающая
Поэтесса побила зонтиком МОПСа, когда тот отверг ее стихи.
- Никогда не думал, что в наше время могут процветать столь жестокие
нравы, - сказал я. - Какое счастье, что, составляя свою "Антологию", я
имел дело не с живыми, а с давно почившими Поэтами!
Тем временем перед нами растворились стеклянные двери, и мы вошли в
зал. Тотчас же к нам подошла СЛАВА [Специализированный Логический Агрегат,
Встречающий Авторов - механизм XXII века, то же, что в древности -
Секретарша] и ласковым голосом спросила, чем же мы намерены порадовать
Отдел поэзии: стихами или поэмой. Узнав, что мы еще не написали стихов,
она скромно отошла в сторону.
Я стал разглядывать зал. Посреди этого зала стояли диваны и кресла, на
которых сидели Поэты. Они мирно беседовали меж собой, и жестокости в
выражении их лиц я не заметил. По краям зала стояли столы, за которыми
сидели БАРСы, ВОЛКи и МОПСы; все эти агрегаты не походили на зверей, имена
которых присвоила им Наименовательная Комиссия. Это были обыкновенные
специализированные механизмы, довольно хрупкие и безобидные на вид. ТАНКи
тоже отнюдь не напоминали собой эти древние орудия убийства. Тем грустнее
было мне увидеть над столами некоторых из этих агрегатов воззвания,
свидетельствующие о том, что эти беззащитные механизмы порой подвергаются
грубому обращению и даже побоям. Так, над МОПСом висел стишок, сочиненный,
возможно, им самим:

Я - всего лишь агрегат,
Не причина бед.
Бедный МОПС не виноват,
Если плох поэт.

Над БАРСом висело четверостишие, написанное классическим ямбом:

Поэт! Ты юноша, иль дева,
Иль старый деятель стиха, -
Не бей меня в порыве гнева,
Да будет скорбь твоя тиха!

- А что означает эта надпись на стене: "Просьба подавать агрегатам
чтение рукописи без металлических скрепок"? - спросил я провожатого.
- Эта надпись появилась после одного прискорбного недоразумения, -
поведал мне Редактор. - Однажды некий Поэт дал на чтение ВОЛКу лирическую
поэму, листы которой были соединены скрепками из намагниченного железа.
ВОЛК, прочтя произведение, нашел его гениальным и немедленно побежал с ним
к Редактору-Человеку. Тот же не обнаружил в поэме никаких достоинств.
Оказалось, что намагниченное железо внесло путаницу в электронную схему
ВОЛКа. После этого ВОЛК-27 стал считать всех Поэтов гениями, и его
пришлось демонтировать.
- Надеюсь, что Поэт не намеренно совершил свой ужасный проступок? -
спросил я.
- Поэт тут не виноват, - успокоил меня мой провожатый. - Он работает в
лаборатории, где имеют дело с магнитами.
Не решаясь злоупотреблять далее любезностью моего спутника, я сказал
ему, что в дальнейшем осмотр зала я продолжу один, - и он ушел. Я же
вмешался в толпу Поэтов, и, когда один из них подошел с рукописью к МОПСу,
я последовал за ним.
МОПС очень быстро прочел рукопись и начал ее комментировать. Очевидно,
от многократного общения с Поэтами и плохими стихами он давно разучился
говорить прозой. Произносил он свою речь-рецензию нараспев, мягким
баритоном, стараясь не обидеть Автора:

Стихи - сплошная вата, рифмовка слабовата,
Читать их трудновато, жалею вас, как брата.
Стихи рациональны, не эмоциональны,
Отнюдь не гениальны, а выводы печальны.
Шепну вам осторожно: печатать их не можно,
Читатель нынче строгий, а стих у вас убогий.
Творить вы не бросайте, но классиков читайте...

Я не стал слушать продолжения и подошел к БАРСу, возле которого сидел
другой Поэт. БАРС тоже вел литконсультацию стихами:

...Поэма "Водопой" суха, и нет в ней музыки стиха;
Она уныла и длинна, отсутствует в ней глубина;
Я очень уважаю вас, но мал в поэме слов запас,
В ней образов удачных нет, хоть вы талантливый Поэт.
С печалью МАВРА вам вернет раздумий ваших мудрый плод,
В печать поэма не пойдет, но вас в грядущем слава ждет...
[МАВРА - Меланхолический Агрегат, Возвращающий Рукописи Авторам]

Я отошел от БАРСа и направился к Агрегату по прозвищу ПУМА [Прибор,
Утешающий Малоталантливых Авторов]. Одновременно со мной к этому механизму
подошел Человек средних лет и подал довольно толстую рукопись.
- Не посмотрите ли мою книгу "Вздохи и выдохи"? Сто сорок
стихотворений.
ПУМА взяла рукопись и моментально прочла ее.
- У ВОЛКа были?
- У всех был. И у Людей, и у агрегатов. Недопонимают, - уныло ответил
Поэт.
- "Вздохи и выдохи" можно издать тиражом в один экземпляр, - ласково
сказала ПУМА. - Вас это устроит?
- А нельзя ли хоть два экземпляра? - робко молвил малоталантливый Поэт.
- И чтобы тираж на последней странице был указан в миллион экземпляров.
Или даже больше.
"Какое безобразие! - подумал я. - В старину это называлось
"очковтирательством" и "липой". Конечно, ПУМА откажет ему в этой дикой
просьбе и сделает соответствующее внушение".
Но каково же было мое удивление, когда ПУМА ответила согласием на
просьбу Поэта!
- Ладно, - сказала она. - Издадим "Вздохи и выдохи" условным тиражом в
два миллиона и фактически в два экземпляра. Укажите, какую обложку вы
предпочитаете, какой формат, какой шрифт и какой сорт бумаги. - С этими
словами она подала малоталантливому Поэту папку с образцами: - Выбирайте.
Возмущенный действиями Поэта и агрегата, я поспешил к
Редактору-Человеку Отдела поэзии. Не желая делать неприятность данному
Поэту, я задал вопрос в общей форме: бывают ли случаи, когда ПУМА
ошибается и выполняет заведомо аморальные требования Авторов? Так,
например, может ли она, запланировав тираж в два экземпляра, указать в
тексте книги, точнее - в издательских данных, что книга вышла тиражом в
два миллиона экземпляров?
К моему удивлению, Редактор ответил, что ПУМА так и программирована.
- Агрегат программирован на ложь! - воскликнул я. - Первый раз слышу
такое!
- "Тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман", - процитировал
Редактор слова классика. И затем добавил: - Этот обман никому не причинит
зла. Поэт обманывает только себя, утешаясь своим обманом. И не надо его
огорчать.
- Мне вообще непонятно, зачем издавать книгу, которую никто не будет
читать, - сказал я.
- Надо быть терпимым, - проговорил Редактор. - Общество настолько
богато, что может издать Поэту книгу, хоть Обществу эта книга и не нужна.
Почему бы не доставить радость Человеку!
Признаться, такая логика показалась мне странной, и я ушел от
Редактора, нисколько не убежденный им. "Хорошо все-таки, что я не Поэт, -
подумал я. - И книга моя выйдет не условным миллионным тиражом, а самым
реальным пятитысячным".