>>1100
(Гэндальф связывается с Сауроном)
С: Да, слушаю вас.
Г: Здорово. Это гундабадцы звонят.
С: Ты, гундабада ебаная. Ведь ты знаешь, что ты под колпаком или нет? Ты знаешь, что за око над тобой висит и когда уничтожать тебя с ним будут, что ты будешь там каркать?
Г: Что? [фальцетом]
С: Что? [пародируя] Блядь, на фальцет перешел, сучонок? Бздун ебучий! Вся же, вся же ваша эльфоподсосная, блядь, вот этааааа ебучая республика, вся под колпаком! Как ты не поймешь, вы послали команду в мордор с кольцом и очень хорошо! Я тебя засек там около Бри, и пиздец тебе! И вот теперь я тебя...
Г: Ладно, давай мириться, мириться, давай миром...
С: Яй, я тебе дам, ууу, салажонок ебучий, мир, понимаешь! Я тебе там из жопы ноги-руки выдергаю, блядь! А назгулы будут, назгулы тока будут команду давать...
Г: А че ты там про Сарумана-то говорил?
С: Пош, пош, пошел отсюда, сука ебучая!
Г: Hе тронь Сарумана...
С: Чего ты сюда... так а ты знаешь, что он предатель и эгоист?
Г: Предатель?
С: Hу! Курунир ебаный!
Г: Да? А я и не знал!
С: Вот теперь узнаешь. Когда твоим карланам лапы обрежут и в залы Мории притянут, тогда ты узнаешь! И еще ты многих вещей не знаешь, салажонок ебучий, куда ты попал.
Г: Я не знаю? Ты че?
С: Да-да-да, все узнаешь, все узнаешь, сполна узнаешь, причем так узнаешь. Я тебе, сука, за изгнания за эти походы... я тебе голову оторву немедленно! Я тебе голову, это щас сегодня погода такая, тока учти, урук-хайи тебя, прямо по каждому шагу за тобой ходят, прямо по пятам, сука.
Г: Слушай, чтобы про Сарумана ничего не говорил, ясно?
С: Пошел отсюда, сука, ты знаешь, что он кент Гнилоуста? Ты знаешь, что он вообще, куда ты полез и зачем ты, сука ты ебучая!
Г: Сам ты, сам-то, разуплотненный, бля.
С: Я тебе, я тебе дам разуплотненный, бля! Палантир уже давно погас. Палантир-то погас нахуй уже давно.
Г: Да?
С: Конечно, потушили его сразу и все, сука ты ебучая, тебе просто знаешь, я тебе как высшая сущность говорю, куда ты залез - чем быстрее ты уйдешь, тем тока лучше для тебя будет. Я ща прежде всего валарам твоим сообщу, поставлю в известность, что что с тобой случится, чтобы они не переживали.
-----------------------------------------------------
С: Але!
Г: Але, это Кирит-Унгол?
С: Ты опять выходишь из Рохана, мудило? Сколько раз тебе, блядь, ну сколько раз тебе говорить, долбоебина ты великовозрастная, блядь, ну что тебе, слезть с башни, по ебальнику дать? Я с великим удовольствием, я тебе сказал, это сделаю. Hу неужели ты не понимаешь, что ты, сука, кругом под колпаком и ты еще вылазишь, а? Сучонок ебучий!
-----------------------------------------------------
Г: А... але.
С: Ты, ебанашка. Тебе башку-то еще не снесли, нет? До завтра-то дотянешь, потому что вместе с Саруманом пиздец тебе.
Г: В чем дело? Это вам из Минас-Тирита звонят.
С: Я тебе еще раз сказал, я тебе щас дам из Минас=Тирита, мудак ебаный! Ты что, карлики лазят твои, тебе что думаешь, безнаказанно что ли все пройдет? Я тебя предупредил, заебыш ты сраный. Ты, во-первых, постригись, приведи себя в нормальный вид и у Гондора там и покончишь. У Гондора там покончишь в белых тапочках, блядюка, вместе с Саруманом.
Г: Что это за мат? Что это за мат?
С: Пошел вон отсюда, скотина, я тебе сказал... салажонок поганый, блядь! Постригись, зараза поганая, потому что все равно башку разнесу!

>>3340
Сплетаемся в объятьях братских. Крепкие руки крепкие тела обхватывают. Целуем друг друга в уста. Молча целуем, по-мужски, без бабских нежностей. Целованием друг друга распаляем и приветствуем. Банщики между нами суетятся с горшками глиняными, мазью гатайской полными. Зачерпываем мази густой, ароматной, мажем себе уды. Снуют бессловесные банщики аки тени, ибо не светится у них ничего.

— Гойда! — восклицает Батя.

— Гойда-гойда! — восклицаем мы.

Встает Батя первым. Приближает к себе Воска. Вставляет Воск в батину верзоху уд свой. Кряхтит Батя от удовольствия, скалит в темноте зубы белые. Обнимает Воска Шелет, вставляет ему смазанный рог свой. Ухает Воск утробно. Шелету Серый заправляет, Серому — Самося, Самосе — Балдохай, Балдохаю — Мокрый, Мокрому — Нечай, а уж Нечаю липкую сваю забить и мой черед настал. Обхватываю брата левокрылого левою рукою, а правой направляю уд свой ему в верзоху. Широка верзоха у Нечая. Вгоняю уд ему по самые ядра багровые. Нечай даже не крякает: привык, опричник коренной. Обхватываю его покрепче, прижимаю к себе, щекочу бородою. А уж ко мне Бубен пристраивается. Чую верзохой дрожащую булаву его. Увесиста она — без толчка не влезет. Торкается Бубен, вгоняет в меня толстоголовый уд свой. До самых кишок достает махина его, стон нутряной из меня выжимая. Стону в ухо Нечая. Бубен кряхтит в мое, руками молодецкими меня обхватывает. Не вижу того, кто вставляет ему, но по кряхтению разумею — уд достойный. Ну, да и нет среди нас недостойных — всем китайцы уды обновили, укрепили, обустроили. Есть чем и друг друга усладить, и врагов России наказать. Собирается, сопрягается гусеница опричная. Ухают и кряхтят позади меня. По закону братства левокрылые с правокрылыми чередуются, а уж потом молодежь пристраивается. Так у Бати заведено. И слава Богу…

По вскрикам и бормотанию чую — молодых черед пришел. Подбадривает Батя их:

— Не робей, зелень!

Стараются молодые, рвутся друг другу в верзохи тугие. Помогают им банщики темные, направляют, поддерживают. Вот предпоследний молодой вскрикнул, последний крякнул — и готова гусеница. Сложилась. Замираем.

— Гойда! — кричит Батя.

— Гойда-гойда! — гремим в ответ.

Шагнул Батя. И за ним, за головою гусеницы двигаемся все мы. Ведет Батя нас в купель. Просторна она, вместительна. Теплою водою наполняется, заместо ледяной.

— Гойда! Гойда! — кричим, обнявшись, ногами перебирая.

Идем за Батей. Идем. Идем. Идем гусеничным шагом. Светятся муде наши, вздрагивают уды в верзохах.

— Гойда! Гойда!

Входим в купель. Вскипает вода пузырями воздушными вокруг нас. По муде погружается Батя, по пояс, по грудь. Входит вся гусеница опричная в купель. И встает.

Теперь — помолчать время. Напряглись руки мускулистые, засопели ноздри молодецкие, закряхтели опричники. Сладкой работы время пришло. Окучиваем друг друга. Колышется вода вокруг нас, волнами ходит, из купели выплескивается. И вот уж подступило долгожданное, дрожь по всей гусенице прокатывается. И:

— Гойда-а-а-а-а-а-а-а!!!

Дрожит потолок сводчатый. А в купели — шторм девятибалльный.

— Гойда-а-а-а-а!!!

Реву в ухо Нечая, а Бубен в мое вопит:

— Гойда-а-а-а-а!!!

Господи, помоги нам не умереть…