1. Зона действий – гигахрущевка(также гигахрущ, хрущ). Происхождение точно неизвестно, но существует множество гипотез. Высота неизвестна, ширина неизвестна, этажи могут быть минусовыми, что означает, что хрущ уходит глубоко под землю(также неизвестно насколько). Окон либо нет, либо выходят на соседние блоки/секции/внутри/межхрущевые полости. Выхода нет, о мире снаружи ничего неизвестно, также неизвестно, существует ли он вообще. Этажи, шахты лифтов, лестницы могут быть заброшены, либо залиты бетоном. Это создает вероятность существования нескольких изолированных блоков, не знающих о существовании друг друга. Блок – это группа этажей с множеством квартир, он может быть целым микрорайоном с несколькими лифтами и лестницами в разных концах и даже разными НИИ (например - НИИ Слизи) и помещениями расширенными под цеха и учебные заведения. Группы блоков объединенных общими социо-культурными связями называются секторами. Понятия точного времени у обитателей гигахруща нет, часто говорят "цикл" - но сколько он точно длится никто не знает.
2. Гермодвери могут быть любыми: большими или маленькими, круглыми или квадратными, автоматическими или ручными, энергозависимыми или автономными или вообще герметизируемыми асбестовой веревкой. Неизменно одно – в нормальных условиях они спасают от самосбора.
3. Никто не знает, что такое самосбор, откуда он берется и как работает. Он может нести вирусы, болезни, радиацию, монстров, плесень, магию, гремлинов в качестве последствий – что угодно. Однако самосбор всегда сопровождается фиолетовым/пурпурным туманом и бурой слизью, в вариациях – запахом свежего мяса или сладковатым запахом.
4. Контактирующие с самосбором гарантированно умирают, каким способом - неизвестно. Контактирующие с последствиями самосбора, слизью и туманом могут мутировать, эволюционировать, заражаться СПИДом, хуями, превращаться в антропоморфных акул и китов - вариативность. Это уже не люди, выражаться это может опять же по-разному.
5. Еда – это чаще всего концентрат, сублимат, денатурат, нитрат, нитрит, нитрет и далее. Натуральщина если и есть, то сычу недоступная и обычно сомнительного грибкового происхождения.
6. Ебанутые названия, сокращения и аббревиатуры(Г-626, Т004, 01-12, ДЩ11, ЙОБ, ТНН666), желательно ничего не значащие, но сурьезные.
7. Ликвидаторы ликвидируют не сам самосбор, а его последствия. Помимо этого выполняют функции КГБ, милиции и армии, отлавливая инакомыслящих, зараженных, фанатиков, подозрительных субъектов, углечеловеков, красных шреков, либо уничтожая их на месте и убирая/очищая остатки, либо уводя неизвестно куда. То же самое касается последствий самосбора в любых их проявлениях. В случае критической ситуации могут забетонировать часть этажа либо весь этаж, заварить гермодверь и далее. Поступающие сверху(откуда именно - неизвестно, но часто упоминается некий ЦЕНТР) приказы граничат с абсурдом, за неподчинение расстрел. Потери среди ликвидаторов чудовищные, но регулярно восполняются добровольцами.
8. Самосбор детектится оборудованными на этажах датчиками(если они исправны), о его приближении оповещают громкоговорители и сирены. Он может длиться полчаса, а может не кончаться вообще, может начаться как днем, так и ночью, может случиться через 10 минут после предыдущего, а может через месяц. Но он детектится, если оборудование исправно. Откуда берется самосбор, ни жители, ни ликвидаторы, ни кто-либо еще не знает.
9. Все может ломаться: гермодвери, датчики, громкоговорители и сирены, электричество, лифты, гермопоезда и далее.
10. Безумная смесь оруэлловщины, совка и Лавкрафта с варьирующимися примесями. Кругом тотальные безысходность, бессмысленность, отчаяние, беспощадность и абсурдность, в топках паровозов горят трупы, в фиолетовом тумане плавают акулы со стальными зубами.
11. Без пункта 10. ничего не может быть.
12. Техника будущего, био- и кибертехнологии гармонично вписаны в советский быт. Дед в майке-алкоголичке, труханах и бионическими глазом и рукой; ламповый голубой телевизор с нейроинтерфейсом; разьебанный кафель, перегорающие лампы и эмалированные тазики рядом с дверьми с электронными замками; ликвидаторы в валенках и телогрейках под силовой броней с дезинтегрирующими пушками; производственное оборудование, синтезирующее из говна и палок биопайки.

СИРЕНА ГДЕ-ТО РЕВЁТ
ВАМ СТРАШНО?
МНЕ ТОЖЕ.

ПОГАС ДАВНО СВЕТ.
НИ ТЕБЯ, НИ МЕНЯ,НИ НАС - НЕТ.
ВАМ СТРАШНО? МНЕ ТОЖЕ.

СТОИТ ЛИШЬ ОТКРЫТЬ ГЕРМОДВЕРЬ
И ПРИДЁТ НАША СМЕРТЬ.
ИЛИ ЧТО-ТО ЕЩЁ О ЧЁМ И ПОДУМАТЬ НЕ СМЕТЬ.
ВАМ СТРАШНО? МНЕ ТОЖЕ.

ЧТО-ТО ШУРШИТ О ГЛАДКИЙ МЕТАЛЛ
ТЕЧЁТ БЫВШАЯ ПЛОТЬ ТЕХ, КТО СЛИЗЬЮ СТАЛ.
ВАМ СТРАШНО? МНЕ ТОЖЕ.

ТИХО, С КАЖДЫМ ВЗДОХОМ, ИСХОДИТ ИЗ НАС
УГЛЕКИСЛЫЙ ГАЗ.
ПОГЛОТИТЕЛИ СМЕНИЛИ В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ.
ПОМОЩИ НЕ БУДЕТ И НЕТ.
НА ВЕКИ УПАЛ СНА НАЛЁТ.
ВАМ СТРАШНО УМИРАТЬ? МНЕ ТОЖЕ.

ТАК ЧТО ЖЕ ТЕПЕРЬ?
ОТКРЫТЬ ГЕРМОДВЕРЬ?
Я СЛЫШУ ШАГИ - КТО-ТО ИДЁТ.
И МНЕ НЕ ДО СНА - БЕРУ ПИСТОЛЕТ.
Я НИКОГО НЕ ПУЩУ К КОЛЕСУ-НЕТ.
ВАС ТОЖЕ.

НАДЕЖДЫ НЕТ- И ВСЁ МЫ УМРЁМ.
ВАША ДОЧЬ И ВАШ СЫН
И КТО-ТО ЕЩЁ ЧУЖОЙ, ЧТО ПРИШЁЛ К ВАМ СОВСЕМ ОДИН
ТО ЕСТЬ, Я .
ОТКУДА У МЕНЯ ПАНЦИРЬ И ПИСТОЛЕТ?
ПАРТИЙНЫЙ... ВАЖНЕЕ ДЕЛ ПЕРЕД ВЕЧНОСТЬЮ НЕТ?
НАПРИМЕР, ПОДУМАТЬ О ТОМ -
БУДЕТ ЛИ СМЕРТЬ НАШИМ КОНЦОМ?
ЕСТЬ ЛИ ДУША И ВЕЧНОСТЬ ЕЙ ЛИ ЛЕТЕТЬ
БЕТОНА ПРОНЗАЯ ХОЛОДНУЮ ТВЕРДЬ?

ПОСЛУШАЙТЕ ЖЕ.. ТЫСЯЧУ ЛЕТ
ТУТ БУДЕТ ЛЕЖАТЬ СКЕЛЕТ.
ЕЁ, ТВОЙ, ДЕТЕЙ...
И МОЙ-ТОЖЕ.
СТАЛЬ НЕ ОБРАТИТЬСЯ ВЕДЬ В ПРАХ,
СКОЛЬ НЕ ЛИЗАЛ ЕЁ Б МРАК.

ЗА КАЖДОЙ ИЗ СОТЕН ЗДЕШНИХ ДВЕРЕЙ
БУДЕТ ЛЕЖАТЬ ПО ДЕСЯТКУ КОСТЕЙ.
А РЯДОМ -ВЫТЬ ДЕСЯТОК ГОЛОДНЫХ ЗВЕРЕЙ.
КОТОРЫМ НУЖНА ОЧЕНЬ ПЛОТЬ...
НО СТАЛЬ НЕ ПУСКАЕТ И НЕ ДАЁТ!

СПИТЕ ВСЕ.
И Я-ТОЖЕ.

На уроках БЖ и ГО Алеша узнал гораздо больше о работе ликвидатором. Хотя бы то, что офицеры ликвидации предпочитали называть это службой, подразумевая, что это не они тут хозяева положения, а делают все во благо народа не жалея своих скромных сил. К учащимся часто обращались с речью комиссары, говоря о том, что служба хоть и смертельно опасная, но почетная, вознаграждаемая дополнительным пайком концентратов, выдаваемым также семьям и родственникам героически погибших при исполнении долга. К ликвидаторам Алеша относился прохладно. Даже восемь циклов спустя он так и не простил им погибшую тетю, до сих пор сомневаясь, что та не выжила при самосборе. Это все из-за концентрата, того, что с красным вкусом. Наивный ребенок не мог знать, какой опасности подвергала себя тетя Лена, вынося с производства отбракованный брикет, вместо того чтобы пустить на переработку. А умудренный жизнью подросток уже понимал, что злоупотребление должностными, будь оно замечено кем-то сверху, не останется безнаказанным.
Разговоры с другими учащимися привели Алешу к неутешительным выводам: самосбор - лишь прикрытие, которое партия использует для устранения неугодных. Все погибшие во время самосбора знакомые или родственники людей, с которыми общался на эти темы Алеша, совершали мелкие или крупные правонарушения, либо чем-то неугодили кому-то из партийных. Сосед Алисы промышлял самогонным этилцентратом, весь этаж был у него в приятелях, не брезгующих пропустить через себя кружку-другую пойла. Петькин отец, член управкома, стал вдовцом после слухов о том, что его жену задерживает сверхурочно на работе не ответственность, а молодой механизатор, пропавший к слову в день смерти петькиной мамы. Трудовик Василич запомнился всем своим не знавшим меры чувством юмора, за день до самосбора расширивший свой репертуар политическими анекдотами.
Все сходилось, была очевидна связь партии с пропажей людей. Но почему взрослые, считающие себя умнее Алеши, не смогли додуматься до этого? Или все всё знают и просто покорно принимают свою судьбу, только под дулом ликвидаторского табельного вспоминая о своих правах? Естественно, что в этом были замешана ликвидация. Очень уж быстро они прибывают на вызов, зачищают страшные и смертельно опасные последствия "внезапного и непознаваемого" самосбора. Да и нет его на самом деле скорее всего, люди наверху всего лишь активируют тревожное оповещение, заставляющее людей прятаться по жи-ячейкам. А ликвидаторы в это время могут спокойно проводить зачистки, списывая жертвы на буйство стихии.
Алеше нужно было срочно что-то предпринять, ведь он учился уже в выпускном классе, а после ему предстоял обязательный для мужской части населения цикл патриотической подготовки. Проведет его вчерашний школьник под ежечасным надзором ликвидаторов, без возможности хоть как-то повлиять на положение дел. А могут Алешу без задней мысли убить. Родителям сообщат о несчастном случае на службе, героическом спасении боевых товарищей ценой собственной жизни. И паек двухкратный выдадут, чтобы было чем горе заедать. Выход был только один. Наружу. Во время самосбора.

Чем выше, тем больше ликвидаторов. Чем ниже, тем больше всякой хуйни.
То ли хуйня любит где пониже, то ли ликвидаторы реально ликвидируют, но в общем похуй - что-то хуйня, что это хуйня.
Ликвидаторы - пидоры гнойные, ровному пацану с минусов житья не дают, но поебота с низов еще хуже этих мразей. Гандоны тебя хотя бы просто пристрелят и сам ты резиной не обрастешь от этого а с мясом сам не поймешь когда ебанешься.

Потому я предпочитаю держаться повыше. Гандоны хоть и мрази, но все-ж-таки люди.

Но в обще я не об этом хотел рассказать, а про то, почему наш этаж чуть бетоном не залили и почему резиновые так не любят минусов.

Говорят у вас там наверху солнце в окна светит и самосбор по расписанию, а ликвидаторы "чего изволите" и двери всем на новые каждый год меняют, но у нас внизу никогда так не было, даже до той подляны, которую Костян жадный нам устроил.
Но в общем была у нас тишь да благодать, но был сверху один барыга, которому другой барыга дорогу перешел. С концентратом они там что-то мухлевали и видать не поделили чего-та.

Ну и решил один другого кокнуть, да так, что мол типа самосбор, никто не виноват.
И придумал этот пидор способ, который нормальному человеку и в ум не придет никогда - решил взять кусок слизи или туши гнойной и в хату второму подкинуть, тот скоро забодяжится и пизда ему и всем кто в хате и типа не докажешь ничего - ебанина-то долго вызревает, не самосбор чай. А еще часто бывает, что как раз под самосбор лажалая хуйня и жахает - чует видать своих псевдоплоть-то.

Но где-ж такую хуйню достать-то? Резинки все сразу к хуям сжигают как только кто сам соберется. Спасибо им вобщем за это, есть какая-то польза от них, кривить душой не буду. А если двери закрыты то и дряни не достать пока эти ее динамитом не вышибут.

Но и тут нашли способ, уроды. Хоть бы они там все в одной мясной туше сгнили.
Способ для мразей редких, кто совсем человеческий облик потерял. Как на зло Кость был как раз таким и на нашем этаже жил. Способ-то простой - надо кому-то дверь испортить чтобы она не закрылась, а когда мясцо пройдет быстренько натырить срани этой богомерзкой пока гандоны не пришли.

Ну и жил у нас в крайней халупе дедан старый. Один жил - халупа там под реконструкцию была уже лет десять, все, кто мог перебрались оттуда. А дед-то кому нахер нужен. Он и вонял-то прилично и характер мерзотный. Так и жил один - ждал когда герма откажет или сам сдохнет. Ну и Кость под самосбор к нему прошмыгнул и... кароче сделал так, чтобы дед дверь не закрыл. Пидрила ебаный блять.

А знаете зачем эти двери, блять? Ну кроме того, чтобы мясо внутрь не пускать? А?
За тем чтобы не выпускать то, что там получилось если оно все-таки прошло - вот зачем!

Ну вообщем я не в курсах что Кость с дедом сделал, но когда он по быстрому прибежал его соскребать тот его оприходовал вместе с обрезом. А потом в соседнюю дверь вломился, потому что Кость ее открыл чтобы к нему прибежать.

В общем чистить резинкам много пришлось, так до конца не вычистили. Карантин сделали, теперь нам наверх нельзя. А я очень хочу на минус двадцатый перебраться, тёлка у меня там.

Говорят еще, что деда не сожгли, что он с Костью сросся и через лифтовую шахту ушел.
И барыгу того потом собрало почти сразу. Может совпадение конечно.

бамп пастой

Цыпа еле встал с несвежей кровати. По выпирающим ребрам лился холодный липкий пот, сердце билось часто-часто, а тяжелое, хриплое дыхание вторило ему в ответ. Сон был долгим и тяжелым. Тяжелее чем обычно, ведь Цыпа уже несколько дней впервые за 5-10 макроциклов увидел сны. Но это не был тот заурядный серо-серый калейдоскоп ничем не запоминающихся нелогичных событий. Было чувство, что экранизировались его ощущения, словно мозг пытался сделать их понятными и привычными.
Сюжетов было несколько, и он начал запоминать их. Первый – увеличение и уменьшение частей тела. То его большой палец ноги становился крупнее грудной клетки, то уменьшалась голова. Затем, при попытке проснуться, он отчетливо почувствовал, что имеет вторую левую ногу и ягодицу. То чувствовал жар в легких, то бездумно ощущал мир, как амеба, или слизень, или ещё какая тварь. Последнее - страх перед огромной тенью, бесплотной, что взымалась над огромным пространством. Она медленно пронеслась, захватывая окружающих людей. Цыпа умер в этом сне, вдохнув мрак, которым тень пожирала окружающий мир.
Он сблевал в пожелтевший унитаз, попил воды из-под крана, машинально посмотрел на левую руку, помассировал отекшие веки. «Это после самосбора я такой кислый. В этот раз он бушевал целый цикл. Через часика два будет лучше» - повторил Цыпа себе уже третий раз за утро, посидел в полудреме на краю кровати и встал. Надел отцовскую поглаженную рубашку, просушенный комбез, и достал из-под стекла, рядом с пожелтевшей фотографией, заветный билет, белый, с красно-синей маркировкой. Через несколько минут из-за гермодвери послышался тихий стук.
- Ну, чего ждём, пошли- прошепелявил Бошка, потупив взгляд, и потрогав свои причесанные вирхы. – С дядей ещё раз созвонился, он вот пропуски достал.
- Серьёзный у них институт.
- Ага. НИИ Патологических Организмов Имени Ленина-старшего! Это тебе не сифилитики из Вняковского ГУММа. Слышал, кстати, у них какие-то махинации с талонами на воспроизведение обнаружились, скандал был бы на весь сектор, если бы не эта кутерьма. Хоть бы наши уже с верхами о чем-нибудь договорились.
- Да ты знаешь, как с этими партийцами всё проходит. Петрович, наш депутат, вроде как говорил, что за автономность, но мне кажется ничего мы не добьемся. Бесполезное ж дело. Ты им про концентраты, он тебе со стеклянными глазами орет про ОГАС, и «Реконкиста, реконкиста, освободим ещё два сектора, а там посмотрим!». Ладно, давай заткнемся, а то к лифту почти подошли.
В лифте было всё как обычно. Две бабы с авоськами, визжащих на всю кабину, три рабочих, которые бездумно пялились на скандал, возникший из-за очередной чуши. Так, они проехали на 3 лифтах вверх. Двери последнего раскрылись, и путники вдохнули душный, пропитанный запахом машинных масел воздух.
Станция была выдолблена на месте когда-то жилых ячеек. Лампы равномерно и слабо освещали бетонный пол, покрытый на кой-то черт нужными водосточными канавками, сидя на котором, ждали своего поезда пассажиры. Повсюду раздавались человеческие голоса и топот. Через каждые 15 метров располагались потрескавшиеся колонны, у некоторых стояли дежурные ликвидаторы, почему-то с пулеметами. Послышался гул, и в левом тоннеле, показался поезд, сверкающий номером А-233, блистая сверкающей свинцовой броней, торчащими лампами, датчиками. Цыпе, из-за его сходства с бетоноедом, даже стало не по себе. Сквозь гомон толпы, он услышал протяжное шипение и визг тормозов.
- Скоро?
- Сейчас наш будет, B-321(б). Посмотри осторожно направо.
Справа стоял и трусливо озирался правительственный курьер, весь в красном, с желто-черным пластиковым контейнером, по обе руки от него – ликвидаторы ЛОНа. Цыпа кинул взгляд на колонны, и чуть не прыснул от смеха: вооруженные местные ликвидаторы стояли мордой строго вперед, никого не замечая, как будто их собратья из центра не стояли в 20 шагах от них.
- Как их ещё на поезд пустили. Эх, наверное, с нами поедут. Давай, в другой вагон сядем, даже если он дальний будет, хорошо?

Ржавые бронедвери раскрылись на удивление плавно и тихо, и, напором толпы Бошку и Цыпу буквально выжало внутрь. Внутри не было ни сидений, ни чего-то похожего, лишь поручни. Вагон был наполнен тошнотворной вонью, из-за немытых тел, тухнущей еды, отходов жизнедеятельности, что скопились по углам. Многие стояли, некоторые предусмотрительные старожилы расположились на тюках. Двое доходяг пытались поджарить кусок крысы на импровизированной горелке, какие-то умники поглядывали на них из самодельных гамаков, натянутых между поручнями, и почесывали голые пятки. Внутренности вагона были выстланы полисиликатом, на котором выцарапаны целые пласты настенной культуры - можно было запросто изучить нравы Гигахруща с самого возникновения путей сообщения.
Цыпа хмыкнул, и повел глазами. Напарники встали неподалеку от трех попутчиков, с замотанными лицами, одетых в огнеупорную ликвидаторскую форму, с многослойно-складными бензограблями в прозрачном футляре, и, держащих в руках объемные баулы. У одного он заметил повидавшую свои лучшие времена шашку.
- Как ты думаешь, это они? – едва слышно спросил Бошка.
- А как же. Учебник вспомни. Как пить дать – фронтиристы.
- Почему не на дрезине? За снаряжением отправились?
- Всё может быть.
Большую часть информации о них Цыпа, к своему стыду, вычитал из роман-газеты, а не нужного параграфа из учебника, или рассказов отца. Его воображение, как и всех ребят из общего коридора, в своё время всегда поражали ликвидаторы - «поселенцы фронтира» (что бы это не значило), которые, передвигаясь с помощью дрезин, на огромных скоростях борются с последствиями продольных самосборов. Транспортные маршруты тянутся на сотни километров, зачастую брошенных, многократно пораженных самосбором, и даже если кто-то там когда-то жил, это уже не представляется возможным узнать. Просто есть огромные по длине тоннели, выдолбленные, как и станции, из бывших ячеек, наглухо забетонированные в радиусе 10-20 метров, построенные на костях проходчиков. Каждые несколько километров расположены маленькие боковые ответвления постов ликвидаторов-фронтиристов, которые живут без всякой связи с цивилизацией на десятки километров, если не считать станции, которыми они снабжаются. Туда идут много кто – командированные на одну декаду, некоторые срочники, группы из артелей, ликвидаторы-вахтовики, умирающие ликвидаторы, те ликвидаторы, которые нажили себе проблем дома, или, надеющиеся на быструю карьеру уже по возвращению.
На очередном повороте загорелось и мерзко запищало табло тревоги самосбора.
- Сохранять спокойствие! Сводок сегодня не поступало, скорее всего это прорвало поперечный самосбор! - заверещал пропавшим голосом фронтирист, что был выше. – Мы можем просто проскочить его насквозь! Помните, каждый вагон уже законсервирован, и в случае разгерметизации должен бороться с проявлениями самосбора самостоятельно!
Его уже никто не слушал. Раздавались женские крики, плач младенца, сектантские мольбы, один беззубый детина просто вопил во весь голос, что-то про ханку и освобождение. Долговязый, тем временем, незаметно рассмотрел молившихся, затем вместе с остальными надел противогаз и начал продвигаться к дверям.
Послышался один стук, второй, и вот, как будто тысячи молоточков равномерно стучали со всех сторон по корпусу вагона, затем к ним присоединился равномерный гул, близкий по звучанию то ли на мольбы, то ли на шепот сотен голосов.
- Не пробьет броню, не должно. – Полушёпотом уговаривал себя Цыпа, нашупав бабкин амулет. - Сто раз по гермодверям стучало, и тут выдержим. Цыпа оглянулся – Бошка уже успел забиться между баулами, и свернуться там калачиком, сипя:
-Такого не случится, такого не бывает, такого не случится, такого не бывает…
Самосбор прекратился так же быстро, как и начался. Прежде прервался хор голосов, а потом и стук. Со всех сторон послышались вздохи облегчения, молитвы, лозунги.
Ликвидаторы о чем-то меж собой переговорили, и долговязый, не снимая противогаза, подошел к скопившимся сектантам, и начал методично пинать тяжелыми кирзачами каждого, одного за другим.