>>189381801

Сплетаемся в объятьях братских.

Слабые руки хилые тела обхватывают. Целуем друг друга в уста. Молча целуем, по-мужски, без бабских нежностей. Целованием друг друга распаляем и приветствуем. Пeрды между нами суетятся с горшками глиняными, мазью полными. Зачерпываем мази густой, ароматной, мажем себе уды. Снуют пeрды аки тени.

— Дота - шахматы 21 века! — восклицает Денди

—Дота - шахматы 21 века ! — восклицаем мы.

Встает Денди первым. Приближает к себе Алоху. Вставляет Алоха в Дреда уд свой. Кряхтит Дредуха от удовольствия, скалит в темноте зубы белые. Обнимает НСа Дредуха, вставляет ему смазанный рог свой. Ухает НС утробно. Рамзесу Солыч рог свой заправляет, Солычу — Пaпаня, а уж Папaне липкую сваю забить и мой черед настал. Обхватываю брата-дотира левою рукою, а правой направляю уд свой ему в верзоху. Широка верзоха у брата Пaпича. Вгоняю уд ему по самые ядра багровые. Пaпич даже не крякает: привык, стример коренной. Обхватываю его покрепче, прижимаю к себе, щекочу черною щетиною. А уж ко мне ВЖлинк пристраивается. Чую верзохой дрожащую булаву его. Увесиста она — без толчка не влезет. Торкается Рыжий уебан, вгоняет в меня толстоголовый уд свой. До самых кишок достает махина его, стон нутряной из меня выжимая. Стону в ухо ЭвилАртасу. кряхтит в мое, руками молодецкими меня обхватывает. Не вижу того, кто вставляет ему, но по кряхтению разумею — уд достойный. Ну, да и нет среди нас недостойных — все здоровые, сильные, керри ежжи. Есть чем и друг друга усладить, и врагов наказать. Собирается, сопрягается гусеница борцовская. Ухают и кряхтят позади меня. По закону ордена Керри с Хардлайнерами чередуются, а уж потом остальные пристраиваются. Так у Пaпича заведено…

По вскрикам и бормотанию чую — молодых пердов черед пришел. Подбадривает Пaпич их:

— Не робей, работяги!

Стараются молодые, рвутся друг другу в верзохи тугие. Помогают им пepды поопытнее, направляют, поддерживают. Вот предпоследний молодой вскрикнул, последний крякнул — и готова гусеница. Сложилась. Замираем.

— В соляного! — кричит Пaпич.

— В соляного! — гремим в ответ.

Шагнул Пaпаня. И за ним, за головою гусеницы двигаемся все мы. Ведет Папан нас в хаммам. Просторен он, вместителен. Теплою водой наполняется, заместо ледяной.

— ММР! ММР! — кричим, обнявшись, ногами перебирая.

Идем за Пaпичем. Идем. Идем. Идем гусеничным шагом. Светятся муде наши, вздрагивают уды в верзохах.

— Мета! Мета!

Входим в купель. Вскипает кровь пузырями воздушными вокруг нас. По муде погружается Папаня, по пояс, по грудь. Входит вся гусеница борцух в купель. И встает.

Теперь — помолчать время. Напряглись руки атрофированные, засопели ноздри молодецкие, закряхтели кибер-спортсмены. Сладкой работы время пришло. Окучиваем друг друга. Колышется вода вокруг нас, волнами ходит, из купели выплескивается. И вот уж подступило долгожданное, дрожь по всей гусенице прокатывается. И:

— Дотаааа!!!

Дрожит потолок сводчатый. А в купели — шторм девятибалльный.

—Дотаааа!!!

Реву в ухо Папича, а Рамзес в мое вопит:

— КДА!!

Неописуемо. Потому как божественно.

Райскому блаженству подобно возлежание в мягких лежаках после пepдовскогл совокупления. Свет включен, шапки в ведерках на полу, спертый воздух, опенинги. Aртас наш после совокупления любит музыку с древних патчей послушать. Возлежим расслабленные. Гаснут огни в мудях. Пьем молча, дух переводим.