Сейчас я расскажу вам, как все начиналось.

…Когда на экране появился Президент, Вера Ивановна и гости, кроме четырнадцатилетнего Владика, встали и взяли наполненные шампанским бокалы. Президента в семье Кузьминых чтили и уважали.

- Владька, встань! Президент же! – Вера Ивановна потеребила подростка за футболку, и тот нехотя поднялся.

Президент молчал.

“Волнуется, наверное”, - подумал Александр Павлович, муж Веры Ивановны, отец семейства и человек труда.

Шурин Александра Павловича Михаил нетерпеливо посматривал на запотевшую бутылку водочки. Владька со скучающим видом смотрел в экран сотового телефона, его старшая сестра Нинка пыталась справиться с чрезвычайно сильной и громкой икотой, из-за неудачных попыток надолго задержать дыхание она стала красной и запыхавшейся.

Президент молчал и, не мигая, смотрел на празднующих с экрана телевизора.

Александр Павлович нервно кашлянул. Михаил почесал небритую щеку. Нинка как-то особенно громко икнула.

Президент молчал. Александр Павлович не выдержал президентского взгляда и отвел глаза.

“Неужели в отставку подаст?” – испуганно подумала Вера Ивановна. - “Как Ельцин тогда…”. Она даже захотела перекреститься, но в руке был бокал с советским шампанским, и это ее почему-то остановило.

- Ну, чего он тянет-то? – недовольно промямлил Михаил. Ему хотелось водочки, и молчание Президента его начинало раздражать. – Так ничего не успеем…

- Да заткнись ты! - нервно прервал шурина Александр Павлович, - может война началась!

От такого своего неожиданного предположения отцу семейства стало совсем жутко. Он поставил бокал на стол - аккурат между сельдью под шубой и оливье – и принялся нервно стряхивать с себя несуществующую пыль, стараясь не смотреть Президенту в глаза.

- Косяк какой-то, - хихикнул Владик. – Запись не ту поставили. Надо же так облажаться. Кому-то будет звездец!

Александр Павлович отвесил сыну подзатыльник.

- Звездец – это не мат! – возмутился Владик.

Александр Павлович не ответил.

- А где это он? - спросила Нинка, кивнув на экран. Только сейчас все заметили, что Президент стоит не на фоне вечернего Кремля, а в каком-то мрачном помещении.

“В бункере снимали?” – лихорадочно подумал Александр Павлович. – “Точно война будет. Вот ведь жопа.” Воевать Александр Павлович категорически не хотел, а, кроме того, боялся за сына.

Президент все так же молчал и казалось, что ничего говорить он уже не намерен, но неожиданно изображение дернулось, потом на секунду исчезло и появилось вновь. Президент заговорил.

- Дорогие россияне! Дорогие соотечественники! Заканчивается 20… год. Этот год был непростым для вас. Непростое экономическое положение, повышение цен и тарифов, неожиданные финансовые трудности и проблемы, связанные с банковской сферой – все это коснулось почти каждого из вас. Я бы мог сказать, что наступающий 20… год будет лучше, что он принесет нам экономическое улучшение и потерянную стабильность. Но я не буду обманывать ни вас, ни себя…

- Вот сука! – неожиданно возмутился Михаил.

- Дорогие россияне! - продолжал Президент. - На миру и смерть красна! Эта русская народная поговорка ярко и точно характеризует все то, что предстоит вам в ближайшие дни. Я буду краток: 20… года не будет. После моего обращения на всей территории Российской Федерации, включая Крым, начнется самосбор. Я не буду вдаваться в подробности, скажу лишь, что бежать бесполезно. И я прошу вас принять смерть достойно, подобно тому, как это делали наши предки: Святые благоверные князья-страстотерпцы Борис и Глеб, Иван Сусанин, семья последнего Императора Николая Второго, Александр Матросов и многие другие…

- Чего это он гонит такое? – Владик посмотрел на отца. Александр Павлович, бледный как смерть, механически теребил себя за запястье. Сына он не слышал.

Президент, тем временем, уже заканчивал свою новогоднюю речь. Как и обещал, он был краток.

- Потратьте эти последние часы и дни на общение с родными и близкими, на изучение нашей родной истории, на занятие зимними видами спорта и на посещение Храмов. И помните: вы отдаете вашу жизнь ради великой Цели, что есть подлинное счастье. С праздником.

После последней фразы Президента, празднующие по некой внутренней многолетней инерции подняли бокалы, но чокаться все же не стали. Ясности не было. Зато был отчетливый страх.

Президент исчез с экрана. Вместо него на черном фоне начали мелькать какие-то непонятные белые знаки.

“Двенадцать”, - отметила Вера Ивановна, глянув на настенные часы. Но вместо ожидаемого боя курантов из телевизора раздался тревожный набатный звон, а за окном раздались первые душераздирающие крики...

Говорят, самосбор живой и про каждого все знает. Живой или нет - только за стаканом этанола собачиться, но, что все твои слабости сечет, - это точно. Потому вглубь гиблых тоннелей не заберешься - в любой броне эта сволочь брешь найдет, и циклы твои сочтены. Чем дальше от жилой зоны, тем она сильнее. Отойди километра на два, и заразе даже думать не придется: трахнет гравиударом об стену - ни одной косточки не останется. А вот на наших этажах силенки явно не те, чтобы каждого встречного заворачивать в бублик. Если, конечно, после первой волны (а про первую, что и говорить, сиди за гермодверью - не высовывайся). На второй и на третьей, когда жильцов сразу не сносит, начинают изо всех щелей лезть псевдотвари, одна другой ублюдочней. Тогда-то и приходят ликвидаторы, чтобы выжечь опухоль на корню, пока не расползлась по всем шахтам и пролетам. А эти уродцы, хоть и хрен пойми по-каковски собраны, но пули боятся. Вот только резкие, как санпроверка, и злобные, что твой управблок. Мы раньше каждый цикл уносили по два-четыре жмура, а то и сошкребали со стен - гермокостюм - он для другого сделан - эта мразь его, как чих-пых. Так бы все тут и сдохли, да наши в НИИ покумекали и придумали ликвидаторам в голову железку шить, чтобы те в бою соображали быстрее. Железка - она чи ЭВМ, чи шо - это не суть, главное, она в мозгу убирает все тормоза. У людей-то как: сначала доходит, кто перед тобой, потом уже целишься. А с перемычкой, хоть краем глаза задел гадину эту блевотную, рука сама стреляет. Тут-то мы им пригубить и дали! Пока мой Ванька рос, в ликвидаторской бригаде только три замены было, да и то один по тупости откинулся: захотел попробовать синий мох на вкус. Ну и попробовал... дурень! А Ванька здоровый уже вымахал, скоро брикеты крутить пойдет в пищеблоке.
Но самосбору, видать, ячейки наши уж больно приглянулись, и снова покатилось все в лифтовую шахту. Он не то мужикам в мозги залез, не то хрен знает, но его выродки научились прикидываться людьми! Ладно бы просто людьми, так они прям самыми близкими: детьми, женами, бабками иногда. Ну, то есть, как прикидываться: со стороны-то она тварь - тварью, но в голове тебе кажется, что это дочь твоя или сын. Короче, железка мозговая перестала работать: она тормоза снимает, когда ты сам стрелять хочешь, а по отпрыску своему кому лупить охота? До тебя-то доходит, что перед тобой очередная мразина, а не твой мелкий, но, пока ты это думаешь все, она тебя сто раз сожрет. После этого стало как раньше, даже хуже. Что ни сирена, то несколько тел несут на вторсырье. Тогда все хотели два этажа отдать, хоть и оба с компрессорами. Но умники наши опять разродились на идеи.
Насчитали они себе вкратце такую штуку... ну, это я, как помню, говорю, оно вообще звучало хитрее. Ихняя железка как бы работает на привычки. Если привык щупальца отстреливать, она за тебя сама руку направит в соответствующей обстановке. Надо, значит, чтоб все привыкли по своим родичам стрелять. Мы, конечно, в осадок выпали от такой заявы, но главный их пояснил, что, пока ты спокойный, девку свою не порешаешь за ее вид. И, даже если ее с начсклада в люльке застукаешь, все равно не порешаешь (в смысле, на автомате, из-за шунта в башке), потому что обстановка не та: тварей-то нет и всякого такого. Ну а, если дуреха твоя выскочила посреди второй-третьей волны, то ей все равно кранты, хоть стреляй, хоть не стреляй. Мы поутихли малехо, да и компрессоры не охота сдавать, решили бойцов по-новому учить. Сначала начерталки перестроили, чтобы они вместо жилпланов у каждого в бригаде срисовали родню. Вывесили это хозяйство на полигоне, и давай огнем поливать. Я тогда ошметки собирать заколебался, в жизни столько мусора не было. Но на следующей тревоге наши сработали получше, чем обычно: всего один труп. Оказалось, в этот раз мужики родню не только видели, но и слышали. А слышать они не привыкли, тогда снова думать надо. Вот Васильич и додумался, а остальных пронесло за каким-то хреном. Решили с голосами тоже как-то разбираться. Записали родню всю, включили на стрельбище. До нового звонка все освоились, вернулись без единого скола не костюмах. И так мы отстояли два этажа, сколько было нападок еще, а все без потерь.
Но я про самосбор не зря говорил, что он знает про всех. Ну или то не самосбор был, а обычная дурость. В общем, устроили по случаю постройки нового корпуса праздник. Все там собрались на открытие, так сказать. У нас в подблоке давно принято, что по важным сборам сначала говорит жена старшего ликвидатора. Это потому, что после всех тех циклов вояки больше в почете, чем даже шефы. Только после пары походов ребята больно неразговорчивыми становятся, а бабы - всегда бабы, захочешь - не заткнешь. И вот выходит она вся такая, платье себе сшила из вещмешков, все мужики на нее уставились. Ну и зацепилась, овца, за какой-то штырь. Платье с нее, понятно дело, сорвалось, а под ним - жопа, фиолетовая вся от заразы. Только подумать успел: "Валера, мать твою, ты ж ее спецом укрывал!", а Валера ейную рожу уже покрошил из автострела. У нас на открытии бригада до единого была при оружии - все ихние семьи тут же в сопли превратились, и кто там еще под огонь попал.
Мы тогда даже ошметки собирать не стали - переехали в тот же день. Ячейки по 3 квадрата, один пищеблок на всех - похрен! После такого будешь хоть в коробке жить, лишь бы не на том месте. Ликвидаторов пришлось отключить: у них мозги слишком привыкли к шунту, у двоих достать пробовали, те окочурились в момент. Остальные так и лежат на криоскладе вместе с концентратами, идей пока нет. А те этажи до сих пор, как жилые: ни псевдотварей, ни слизи, ни даже мха - самосбор почему-то их брать отказался. И, сдается мне, неспроста.

СБОРНИК-САМОСБОРНИК

Проползла по этажу,
Черная субстанция,
Выходите люди в холл,
Будет ликвидация!

Ликвидатор, ликвидатор,
Шишка фиолетова.
Тебе бабы не дают,
Только из-за этого.

Поломалась гермодверь,
Мясом сырым пахнет.
Скоро самосбор придет,
Через попу трахнет.

Мимо тещиной квартиры,
Я без шуток не хожу
То нассу на гермодвери,
То ей жижу подложу!

Мы с приятелем вдвоем,
Работали на визере.
Он лопух и я лопух,
У нас грабли спиздили!

ОПА, ОПА ,
Срослась пизда и жопа.
Нехуй было, тетя Мить,
В самосбор гулять ходить!

Мы с милёночком еблися,
Аккурат под самосбор.
Гермодверь закрыть забыли,
Протекаем в корридор!

Мимо тещиного блока,
В самосбор я не хожу.
Что оттуда воют дико,
Ликвидаторам скажу!

В блоке М-501
Не герметична баня.
И оттуда выбегает,
Шестижопый Ваня!

У-У-У-УУХ!!!

"в технических блоках повышенной безопасности пенобетон нужно заливать в оцинкованную опалубку, коэффициент расширения при этом должен составлять 0.023 .." прочитав бесполезную для себя информацию с выдраного из архива листа, Рыжий порвал его на небольшие бумажки и начал скатывать их в шарики, финальная процедура, слава хрущу все в очередной раз прошло без проблем. Шарики отправились в тяжелую пепельницу наполненную желтой жидкостью, за ночь бумага впитает все и высохнет, а на утро свежая партия чуньки разойдется по рукам. Рыжий в отличии от своего пропавшего без вести отца не был образованным и в НИИ Прикладной Фармологии не работал, за то знал как выжить в этих бесконечных коридорах, а еще знал кустарный рецепт препарата "patoka1.2", над этим препаратом и трудился его отец, основным предназначением его было идентификация зараженных черной слизью людей, при его приеме обращение в зараженном организме проходили значительно быстрее, таким образом ликвидаторы должны были находить нелюдей, и все бы было хорошо если не побочки заключавшиеся в психоделически-эйфорическим эффектом, патока не доходила до нелюдей и в практичном плане была не эффективна за то ее можно было выменять на артефакты и даже красный концентрат. Проект быстро закрыли, но люди распробовали новую альтернативу этилу, и в заброшенных комнатах нижних блоков стала появляться Чунька, грязный сурогат основными компонентами которого были наполнители старых ртутных ламп, ядовито желтая смазка из гидроприводов гермодверей, и обеззараженная этилом и кипячением бурая слизь. Рыжий овладел искусством синтеза чуньки, так же как овладел искусством чувствовать приближающийся самосбор и комендантов. Довольный своими трудами Рыжий не удержался вымочил палец в желтую жидкость из пепельницы и слизал, моментальный приступ эйфории растекся по телу, но что то было не так, на столе он увидел флакон с этилом "раствор 26%" он не до конца убил бурую слизь, впрочем на этой мысли все и оборвалось, дальше был только мегахрущ обволочившый сознание Рыжего.

>>919872
Никто не знает, сколько на самом деле есть гигахрущовок. Вполне возможно, что больше - ни одной. В наши времена знать что-то и опасно, и бесполезно одновременно. Тем ни менее, не все норовят сторговать лишние продкарточки за этанол. Я, например, меняю их на информацию от нужных людей. Конечно, скромные пожитки младшего плазмохимика вряд ли привлекли бы даже замначблока, да и зачем таким карты, если они вольны взять любой концентрат прямо из распределителя? Но у меня есть свой козырь - индивидуальный подход. Я меняю продкарточки на раритеты с черного рынка, а уже с ними иду на поклон. У кого-то страсть к наручным часам, кому-то хватит и правильной настойки на спирту - главное, разобраться. Так по крупицам я и собираю данные об этом мире. Сколько среди них правды? Никто не знает, может статься, ровно 0 процентов. Зачем я это делаю? С тех пор, как нашел обрывок старой энциклопедии, не могу остановиться.
Сначала я исследовал нашу гигахрущевку. Не на ногах, конечно (ногами разве что на тот свет дойдешь), а исключительно путем добычи сведений. Через несколько лет мне уже было, что систематизировать. Много противоречий, понятное дело, так что часть информации пришлось отбросить. Наша гигахрущевка не имеет ни номера, ни названия, что сильно подрывает веру в наличие каких-либо иных. Но я думаю, на то есть свои причины, а другие здания - существуют (тем более, что их номера иногда упоминаются). По крайней мере последние четыре десятка циклов вся территория разбита на пять секторов. Сектора эти соответствуют сортам проживающих в них граждан. Но, говорят, циклов 70 назад разбиение носило чисто административный характер, а потом позаимствовали опыт ГХ-2, с ней мы, якобы, раньше прочих установили контакт. Тогда всех обязали проходить всестороннее обследование, по результатам которого и выдается новая ячейка. Хотя обследование включает в себя только медосмотр, генографию и квалификационные тесты, я почти уверен, что о других шкалах просто не сообщают гражданам. По словам завбезблока такие параметры как "любовь к синему цвету", "скорость запоминания комбинаций в новошашках" и "предпочтение ковров с длинным ворсом" в итоговом зачете даже важнее, чем квалификация. Он так же отмечает наличие еще 64 метрик, которые собираются скрытно по ходу созревания гражданина, но не может сказать точнее (или просто не знает). По результатам теста присваивается одна из категорий: от А до Е. Это может указывать на то, что секторов на самом деле 6, а не 5, но больше похоже на пережитки первых версий системы. Помимо буквы может присутствовать знак: плюс или минус.
Первый сектор занят гражданами А-сорта. Считается, что он самый надежный, и его защита не будет повреждена по крайней мере до падения сектора 3. Говорят, это единственное место, где никогда не бывает самосбора.
Сектор 2, населяемый сортами Б и В+, подобной защиты уже не имеет, но в нем тоже нет ни одного вредного производства. Для обеспечения 1 и 2 всем необходимым используются обширные транспортные линии из 3, заселенного гражданами В, В- и Г.
Судя по всему, я принадлежу к В. Несмотря на отсутствие даже примерных цифр популяции, можно говорить о том, что численность 1 и 2 секторов незначительна по сравнению даже с одним 3, именно поэтому он может обеспечивать и себя, и их.
4 сектор с Д-гражданами так же обладает серьезными индустриальными мощностями, но научных предприятий там почти нет, как и автоматики на гермодверях. Считается, что граждане сорта Д очень несобранны, поэтому наличие только ручных механизмов спасения служит своеобразным фильтром от неблагонадежных человекоединиц.
5 сектор стоит на границе мертвой зоны. Там только сосланные или изначально дефектные, короче, сорт Е. Механизмов защиты почти никаких нет, кроме самых базовых - иначе дорого бы вышло. Единственное место, где пищемасса содержит только 2% биоконцентрата, везде - как минимум 5. Это еще одна причина, почему о защите ешников не слишком заботятся - все равно сдохнут быстрее, не от самосбора, так от псевдонекроза.
И вот за этот куцый отрывок - точнее, за все те сведения, из которых я его составил - пришлось выложить почти 2 тыщи продкарточек, а это 3 года строжайшей экономии. Впрочем, все равно все разложимся.

Раньше меня мучил вопрос: в чем вообще смысл сортировки граждан, если со своими невероятными профнавыками и здоровьем, как у слизнемассы, ты проиграешь тупенькому задохлику, потому что в возрасте полутора циклов он играл с синими игрушками вместо красных? Но ответ нашелся совсем недавно, когда я забирал сына из взрослителя. У местного присмотрщика дочь в ешники определили, и он с горя мне все вывалил за пузырем. Не все, точнее, а лишь малую часть, которую знал по долгу службы, но в сумме с моими данными картинка складывается.
Психоконтур. Единственное, что стоит между нами и стихией (ну и гермодвери еще, но они только от остаточных явлений спасают). Занимаются его изучением отдельные жильцы - психики. У нас еще на курсах предрабочего информирования кого-то к ним отобрали. Да только о них ни слуху, ни духу. К психикам с этанолом, продкартами или хоть талоном на ячейку с окнами не подступишься - им все, что не психоконтур - до балды. Что этот психоконтур на самом деле, вряд ли понимают даже психики, зато они установили некоторые его законы. Психоконтуром обладает каждая человекоединица. Ну, кроме психика, потому что он не больше человекоединица, чем ЭВМ в гермошлеме. Контур этот противостоит распространению гиблой зоны, ее приливам - самосборам. И все контуры, что близко находятся, объединяются в один - более мощный. Потому в гигахрущевках люди и выжили, в отличие от остальных, - такой толчеи нигде больше не сыскать.
Только психоконтур - это, скорее, не монолитная стена, а сетка, в которой явления стихии запутываются по мере продвижения. Из-за этого в первом секторе самосборов вообще нет (или скрывают), а в пятом, что ни день, то новый очаг. Чтобы мозаика контура сложилась удачнее, сортировку и придумали. Она несовершенна, конечно: психофункцию оценить - не пищемассу взвесить. Но, судя по тому, что за 40 циклов мы этажей пятьдесят отбили, кое-что в контуровке смыслим.
Вот так и живем: сначала от знакомого присмотрщика узнаешь, что еще на третьем цикле был отсортирован в Д за нелюбовь к игрушкам синего цвета, а потом понимаешь, что, дай тебе В- за трудовые заслуги, возможно, давно бы мясом наизнанку вывернуло вместе со всеми заслугами.

Янтарный гудрон медленно сочился тягучей струйкой с потолка. Маленький Виталик затравлено смотрел на расползающуюся желтоватую прозрачную лужу вжимаясь в угол комнаты. Он проснулся 20 мнут назад, после того, как проревела сирена предостерегающая о САМОСБОРЕ, услышал, как родители в соседней комнате испуганно вскрикнули, подлетели к его двери и отчаянно задёргали. Дверь почему то не открылась, затем последовал сильный стук в саму дверь, а потом звук разрываемого металла гермозатвора входной двери. Крик матери, ругань отца, а потом тишина.
Реальность маленького Виталика начала "протекать". Слёзы горечи, жидкое бульканье биомассы за трещащей дверью, а теперь вот этот "янтарный гудрон". Именно так Виталик решил его называть. Он не то что бы "янтарный" он прозрачный с разными слоями-оттенками. Он не то что бы "гудрон", но запах был похож, да и внутри он был мутноват.
Одно Виталик понял, этот "янтарный гудрон" почему то течёт не за ним.
Янтарная лужа набрала определённый вес и потека по направлению к двери, встретилась и упёрлась к прорезиненной прокладке, которой ликвидировали щели.
Виталик так же сиде в своём углу и обнимал свои колени. Слёзы уже высохли и казалось мальчик смирился со своим положением. Отрезанный "родительской биомассой от всех, от друга Васьки, от Светки - соседки, от деда Гришы. От ликвидаторов. К нему никто не придёт. Его квартиру просто зальют пенобетоном, как и сотни других. Никому не придёт в голову, что где то там, за отвратительным мясным месивом может быть островок спокойствия с маленьким мальчиком.
Погружённый в свои мысли Виталик не заметил, как "янтарный гудрон" уже растёкся по всей комнате и начал натекать на стены. Снизу вверх. Первой, гудроном покрылась дверь. Если раньше могло показаться, что дверь вот вот выломают в комнату, то теперь казалось, что дверь превратилась в странный монолитный карамельный леденец.
О том что произошло с родителями, Виталик уже не особо помнил, хотя помнил, что это было ещё вчера. Бульканье биомассы он уже не слышал, как и не слышал гудение люминесцентных ламп, звук Большой Гермы, которая вела на нижние уровни, куда время от времени уходили ликвидаторы. Искали всё что могли, электронику, сухпаи, старые чертежи уровней.
Не слышал Виталик и сигнала сирены, что звала всех на раздачу концентратов. Его всецело завораживал "янтарный гудрон", как бы уносил из этой комнаты, подальше от всего. Не услышал Виталик и "урчания" гудрона, когда тот коснулся мальчика и за пару минут натёк поверх, словно расплавленная карамель. А ещё через пару минут вся комната была покрыта равномерным слоем "янтарного гудрона" и всё застыло. Всё кончилось.