Бамп левой хуйней.

«Двери кабинета плотно затворяются. Мальчик тоскливо, безнадежно оглядывается. Ноги его совершенно отказываются служить, он топчется, чтобы не упасть. Мысли вихрем, с ужасающей быстротой несутся в его голове. Он напрягается изо всех сил, чтобы вспомнить то, что он хотел сказать отцу, когда стоял перед цветком. Надо торопиться. Он глотает слюну, чтобы смочить пересохшее горло, и хочет говорить прочувствованным, убедительным тоном: — Милый папа, я придумал... я знаю, что я виноват... Я придумал: отруби мои руки!.. Увы! то, что казалось так хорошо и убедительно там, когда он стоял пред сломанным цветком, здесь выходит очень неубедительно. Тема чувствует это и прибавляет для усиления впечатления новую, только что пришедшую ему в голову комбинацию: — Или отдай меня разбойникам! — Ладно, — говорит сурово отец, окончив необходимые приготовления и направляясь к сыну. — Расстегни штаны... Это что-то новое?! Ужас охватывает душу мальчика; руки его, дрожа, разыскивают торопливо пуговицы штанишек; он испытывает какое-то болезненное замирание, мучительно роется в себе, что еще сказать, и наконец голосом, полным испуга и мольбы, быстро, несвязно и горячо говорит: — Милый мой, дорогой, голубчик... Папа! Папа! Голубчик... Папа, милый папа, постой! Папа?! Ай, ай, ай! Аяяяй!.. Удары сыплются. Тема извивается, визжит, ловит сухую, жилистую руку, страстно целует ее, молит. Но что-то другое рядом с мольбой растет в его душе. Не целовать, а бить, кусать хочется ему эту противную, гадкую руку. Ненависть, какая-то дикая, жгучая злоба охватывает его. Он бешено рвется, но железные тиски еще крепче сжимают его. — Противный, гадкий, я тебя не люблю! — кричит он с бессильной злобой. — Полюбишь! Тема яростно впивается зубами в руку отца. — Ах ты змееныш?! И ловким поворотом Тема на диване, голова его в подушке. Одна рука придерживает, а другая продолжает хлестать извивающегося, рычащего Тему. Удары глухо сыплются один за другим, отмечая рубец за рубцом на маленьком посинелом теле».

>>156362913 (OP)
Один раз обмотал стоячий хуйец скотчем, походил так полчаса, потом пришлось отдирать.
Пытался отсосать у себя, получилось только в юном возрасте. Говорят, что дети более гибкие, чем взрослые, по-моему хуйня.
Когда лежал в больнице, лицезрел, как один малолетний гомогей отсасывал другому. Потом ему многие давали на ротан, я в том числе. Стыдно теперь почему-то. Тогда же мог дать пососать одной провинциальной нимфетке, но не стал. Дело было так - мы с соседями по палате резались в картишки с девками из соседней палаты на желание, выиграл один хуй, а девка проиграла, и этот сказал мол отсоси юзернейму, то есть мне, а она такая "хихи я согласна". Подобная безнравственность возмутила меня до глубины души, я назвал ее грязной шлюхой и убежал. На ротан ей в итоге выдал тот вышеупомянутый хрен, блядина еще натравила его на меня и он меня травил. Ну, насчет ротана, он так хвастал.
Поцоны с класса показали мне схрон с порножурналом. Помню обсуждали с ними продажность женщин. Никто не дрочил при других. Спустя пару дней журнал спиздили старшаки. Опять же, по рассказам одноклассника, возможно, что это он его подрезал.
На медосмотре в шкалке врачиха по писюнам громко отчитала меня за фимоз и смегму, посоветовала воспользоваться вазелином. Мне потом долго припоминали этот вазелин блять. Вопиющая бестактность. Зато я узнал, что можно оголять залупу. Прихуел в тот момент. К слову, я еще боялся полностью закатывать шкурку, думая, что залупа отвалится и выпадет. Читал тут на дваче кто-то того же самого боялся.
Помню, как одноклассник спорсил меня, что такое секс, а я ответил с видом знатока "секс - это когда трахаются". Сверх этого я тогда и сам ничего не знал.
Когда лежал в санатории, одна девочка показала мне сиськи. Точнее, она при мне разделась по пояс для процедур, точнее так, чтобы я видел. Ну, мне так приятно думать, по-моему она знала, что я вижу. Сисек у нее не было вообще, потому что она была лолей восьми лет. Потом мы с ней танцевали на дискотеке, мне надоела эта тягомотина, а больше комментарии от ее подружек типа "ооо, у вас все серьезно?", и я съебался. Потом она танцевала с другим парнем, а я испытал горечь потери, правда ненадолго. В том возрасте девочки меня не интересовали, впрочем, они не интересовали меня еще долго после этого, я в этом плане поздний у мамы.
Когда чалился в детсаде, мы с парнями любили собраться вокруг одного толчка и писать одновременно. А одна девочка любила при этом безобразии присутствовать, она залезала на перегородку между унитазами и смотрела сверху и очень радовалась. Наверное стала топ нимфой с такой любовью к хуйцам.
Ле маман любила палить меня при фапе, причем ничего такого не говоря, то есть так, чтобы мне было непонятно, запалился я или нет. Такой вот майндфак. Я потом переживал. Вот нахуй так делать, спрашивается. Нет бы сказать - дрочи на здоровье!
Помню, как друг спросил меня, пробовал ли я дрочить и сказал, что это охуенная тема. Я ответил, что нет, а сам подумал "ну ты тормоз, я еще два года назад допер".
Ну и ещё по мелочи, моя сексуальная жизнь это вообще странный случай блин. Сейчас 23 лвл, была одна тян по случайке, вообще у меня с ними не клеится, биопроблемник короче.
Забыл дописать, все эти приключения произошли, когда мне было примерно 10-12 лет