Застолье было в самом разгаре. Разгоряченные и разухабистые крики доносились аж до лестничной клетки . Настало время фотографироваться. Паша закричал: "Руки мне, руки на плечи закиньте, братаны! Реще, реще!!". Парни, неосмотрительно севшие по бокам от Паши, сдерживая отвращение, осторожно взяли его тонкие, похожие на затвердевшие щупальца ручки и бережно положили их себе на плечи. Их мысли сошлись: "главное - подальше от лица".
"Ну вот, терь как в детстве да, братаны? Аххха!" - радостно завопил Паша и неловко запрокинул голову, обнажая в объектив несколько рядов своих кривых зубов.
Щелкнул затвор. "А-а-а-а, поднимайте, поднимайте, пацаны, поднимайте, братаны! Братулечки! Братулюсики!! Ап!! Ап!!!" - вдруг прорезал пространство истошный пашин крик. Парни с руками Паши на плечах ошалело вскочили и, подхватив Пашу под мышки и, собирая ладонями недельный пот оттуда, подняли Пашу над столом. Никто не понимал что происходит. Ноги Паши задрожали, а потом залетали над столом, снося с него бутылки. "Держите, держите, братаны!" - орал Паша, пока все остальные отходили от его дергающихся ног на безопасное расстояние. В дверной проем просунулась голова кинаматери с застывшей на лице тревогой. Наконец колени Паши нашли свое пристанище у пашиного подбородка. Глаза Паши закатились, а из нижней его части раздались булькающие звуки. Гости настороженно переглянулись. И тут же из пашиного заднего отверстия с невероятным давлением хлынула тугая струя поноса, легко сорвав свободно сидевшие пашины штаны. На несколько минут комната заполнилась звуками работы дренажного насоса вперемешку с пашиными истеричными воплями: "Аааа! Фрррр! Пепси!! Дрррр! Лэээйсы!!! Хрррррр! Бля-а-а-а!! Бррррр!".
Наконец все закончилось. Под тяжелое молчание гостей из заднего прохода Паши стекали последние капли. Весь стол, все напитки и закуски на нем были залиты поносной жижей, вонь которой валила с ног. Ослабевший Паша висел на руках двух парней, которые, сами того не ожидая, получили купон на бесплатный поносный душ. Притихшего Пашу водрузили на стул отдыхать, и все гости в едином порыве и гробовой тишине потянулись к выходу.
"Стоять!!!" - внезапно раздался громоподобный голос, и дверной проем словно бетонной стеной заслонила могучая грудь Максима Едуша. "Все развернулись и за стол!" - опять прогремел голос Едуша, и толпа гостей, ещё не отойдя от пережитых ужасов, послушно стала рассаживаться за столом. Раздавались хлюпающие звуки - все вокруг было пропитано пашиными выделениями. Наконец все уселись и молча уставились на Едуша непонимающими взглядами. Никто не мог произнести ни слова. "Ну шо уставились?! Продолжаем застолье!" - снова загремел Едуш, выводя всех из состояния транса. Максим подошел к краю стола и первым взял в руки коричневый кусок пиццы, подавая пример. "Ну, ухнем!" - Едуш хорошенько потряс кусок, обдавая всех брызгами, и зажмурив один глаз, торопливо засунул его в рот. Голова его затряслась мелкой дрожью, перешедшей на тело, а глаза начали попеременно мигать. Наконец пережеванный кусок отправился в желудок, и после этого словно по команде все гости начали разбирать ставшие сырыми закуски и засовывать себе в рот. Лица всех подернулись коричневой пеленой. Паша продолжал бессильно висеть на стуле, уставившись в одну точку и беззвучно шевеля губами. "Ну, за пашино здоровье!" - один из гостей поднял бокал с пивом, ставшим намного темнее, чем обычно, и, зажмурившись, залпом опустошил его. "За здоровье!" - подхватили остальные, опрокидывая в себя бокалы с сильно разбавленными напитками. Едуш стоял у двери, скрестив руки на груди, и одобрительно улыбался. Гости непроизвольно засовывали в себя еду, изредка озираясь на Едуша. "Прямо как пашино творчество" - промелькнула мысль у одного из них. В то время как остальные думали лишь об одном: их жизнь больше никогда не будет прежней.